Все-таки удалось выяснить, что всё побережье здесь до самого города Хаката принадлежит знатному дому Акизуки (на чьих знаменах и были начертаны три белых цветка). Точнее, принадлежит потомственным самураям, которые этому дому служат. Несколько дней собирали они ополчение, даймё Мицутане Акизуки прислал на помощь большой отряд, в том числе, знаменитых воинов ямабуси с нагинатами — чтобы прогнать чосонских бандитов.
Собрав самураев, Ли Чжонму устало объявил им, прикрыв глаза:
— Я отпускаю вас. Я уже в курсе ваших правил — можете, хоть, здесь же вспороть себе животы. Мне всё равно… Но, если кто-то из вас все-таки продолжит исполнять свой долг перед господином и доберется до него — передайте даймё Акизуки мои слова. Я не ищу войны. Так что, если он не хочет лишиться своего оставшегося войска, то пусть в следующий раз сначала попробует поговорить.
Старый генерал махнул рукой, скривился от боли и даже не стал смотреть, как мрачных и гордых самураев уводили во тьму ночи.
А вот простолюдинов чосонцы отпускать не стали. Наутро пленников крепко связали по рукам, связали между собой, нагрузили тюками с добычей и заставили нести ее на себе. Разумеется, навешали на них всё, что угодно, но не оружие.
Ли Чжонму наставлял своих воинов обходиться с асигару без лишней жестокости.
— А, как доберемся до замка — накормить всех в волю! — объявил генерал Ли и негромко добавил. — Добраться бы только.
Наутро тяжело нагруженная армия оставила рыбацкую деревеньку и двинулась в путь. По обеим сторонам от колонны шныряли всадники — в бою удалось захватить немного лошадей, так что у армии Ли Чжонму, наконец, появилась настоящая разведка.
— Умеешь молиться, О? — спросил старик у слуги; тот быстро кивнул. — Ну, тогда молись.
— О чем?
— Чтобы на нас в дороге не напали. Да чтобы угилев замок до нашего прихода не захватили.
И перепуганный Гванук принялся старательно молиться.
Глава 23
— Сук вернулся!
— Зови!
В верхнюю комнату влетел разгоряченный командир конников — теперь уже почти полной роты настоящих конников на лошадях.
— Ну? — требовательно спросил Ли Чжонму. — Добыл?
— Да, сиятельный! На этот раз никто не мешал. Только крестьяне тут такие бедные — взять толком нечего. Даже поделиться хочется. С целой деревни собрал почти три камани риса (более 500 кг — прим. автора), немного сои. И вот!
Довольный Монгол поставил перед главнокомандующим плетеную корзинку с продолговатыми клубнями.
— Что это?
— Имо! — улыбнулся Чхве Сук. — Уже вареные. Вкуснятина!
— Ладно, иди, — кисло улыбнулся Ли Чжонму.
Потом потянулся к рассыпчатому клубню, но передумал и снова вернулся глазами к карте острова Тиндэй, которая была расстелена прямо на полу. Манера ниппонцев (даже богатых) обходиться без сидений и нормальных столов раздражала, но где найти нормальную мебель?
Ли Чжонму вообще многое в замке не нравилось.
«Я готов был терпеть неудобства на нищей Цусиме, — ворчал он, прихлебывая зеленый чай. — Но здесь! Но в замке!».
Замок-ямадзиро, кстати, ему тоже совершенно не понравился. Гванука очень впечатлила высокая покатая земляная насыпь на многие сотни шагов по периметру. Огромный труд был вложен в это. Наверх вело всего две узких каменных лестницы. И там, наверху был еще не сам замок, а только первый уровень — курува. Площадка была совсем пустой и огорожена вкопанными бамбуковыми столбиками с перекладинами.
«Это даже не стены! — недоумевал Ли Чжонму. — Даже не деревянные стены».
«Ниппонцы прикладывают сюда свои дощатые тяжелые щиты — и стреляют из-за них» — пояснил Угиль.
От курумо к сердцу ямадзиро вел узенький земляной мост. Вел, практически над пропастью, потому что основная площадка замка была еще выше курувы, и вокруг нее был выкопан сухой ров карабори. Мостик заканчивался внушительными деревянными воротами, над которыми нависал… как будто, небольшой корабль — это была защищенная площадка для стрелков, с бортами и дощатой крышей. По бокам от ворот виднелись деревянные вышки мономи. Довольно легкие, но в каждой могли поместиться по пять-шесть лучников.
«У них кругом камень, — изумлялся генерал Ли. — А они всё из дерева строят».