Конные разведчики Чхве Сука Монгола внимательно следили за врагом, постоянно посылая вестников в Хакату. Единственная радостная новость — Дадзайфу задержал врага, и до вечера войска сюго не успеют добраться до города. А вот нерадостные…
— Сколько их? — сухо спросил Ли Чжонму у Монгола, покрытого потом и грязью.
— Много, — сухо бросил тот. — Трудно сосчитать, сиятельный, у каждого по-разному выходит. Предлагаю считать, что их двадцать тысяч.
— Все собрались… — простонал Ли Чжонму.
— Да нет. Никто из моих ребят не видел камонов Оучи или Отомо.
— Значит, там только предатели? Всех, кого смогли, собрали. Ну, что ж… Мита, слышишь, они уже начинают грызться! Мацуура с Симадзу хотят наших ружей и пушек только себе. Видимо, уже завтра они придут за ними. И будут спешить, пока Оучи не появился…
— Это нам на руку, — пират лениво похлопывал своим топором по бедру. — Еще бы знать, куда точно они ударят.
— Завтра они увидят виселицы с тысячей самураев, коих мы предали позорной смерти…
— Которой все они заслуживают! — злобно прорычал Гото Арита.
— Верно, — генерал Ли не обиделся, что его перебили. — Поверь, в приступе гнева они придут ровно по этой дорожке…
— Понятно! — Мита хищно осклабился. — Там их и встретим.
Главнокомандующий оказался совершенно прав. Его пророческому дару можно было только порадоваться, но утро омрачилось печальной новостью: полковник Чу Угиль не пережил ночь. Головорезы осиротели.
Прощай, Звезда…
Силы сторонников Южного двора с рассвета готовились к битве. Даже бессчетные тысячи перепуганных крестьян и горожан вывели к стенам. Перед ними в роскошных одеяниях на изысканном вороном жеребце провезли принца Цунеацу, который старательно вдохновлял всех на бой за правое дело.
Выходило у него хреново.
«Потому что самозванец? — задался вопросом Гванук. — Или опального принца никогда этому не учили?».
И вдруг неожиданно согласился со своим господином: да какая разница…
Среди многих тысяч воинов Миты Хааты, кстати, почти не было солдат генерала Ли. Оказывается, уже несколько дней вся Армия Старого Владыки грузилась на корабли. И не только она, в трюмы Ударной эскадры и трофейных кораблей загружалось всё самое ценное. На стенах стояли 24 пушки с канонирами, пара рот Дуболомов. А внизу — пять сотен всадников Ариты.
— У меня к тебе дело, О, — Ли Чжонму поманил к себе адъютанта. — Мы с Митой договорились, что я помогу ему пережить первый — самый опасный — штурм пушками и ружьями. Однако потом я всех заберу на корабли. Но, сам понимаешь, ситуация может повернуться по-разному. И придется пушкарям укатывать орудия под ударом прорвавшегося врага… Я для прикрытия поставил конницу. Но нужна еще и пехота. Головорезы нужны. А у них, видишь, что случилось… Возьми две сотни для прикрытия артиллерии, О! Возглавь их.
На этот раз Гванук уже не испугался. Он вообще, кажется, разучился и пугаться, и удивляться. Ну… почти. Так что адъютант молча кивнул и пошел к мрачным Головорезам. Две неполные роты — меньше двухсот гренадеров. Они строй не держали, стояли понуро, толпой. Кто-то бросил «крошке-генералу» робкую улыбку, кто-то упорно смотрел в землю.
— Сегодня у нас поминки! — неожиданно звонко выкрикнул О. — Сегодня наш друг и командир Чу Угиль уходит к своим предкам. Надо достойно проводить его, чтобы предки гордились своей Звездой… Как считаете, тысячи трупов предателей для этого хватит⁈
Головорезы вскинулись.
— Хватит тысячи самураев, я вас спрашиваю?
— Нет! — кровожадно заорали бойцы. — Звезда достоин большего!
— Значит, убьем больше! — Гванук выхватил свой меч. — Устроим полковнику достойные поминки!
— Да! — на этот раз две сотни глоток орали в едином порыве.
Гванук изучил позиции, разбил своих людей на отряды, так, чтобы они прикрывали все батареи, но находились в относительной близости друг от друга. Каждая группа знала место командующего и сигналы для всех команд. На стену взошли все две сотни.
«Сегодня никаких резервов, — решил юноша. — Всадники Ариты наш резерв. А у нас — поминки».
И те не заставили себя ждать. Сиятельный Ли Чжонму часто говорил, что командовать сотней легко — надо только глотку луженую иметь. А вот управлять десятью тысячами — уже искусство. У предателей, говорят, было двадцать тысяч воинов. И особым искусством там никто не обладал. Взбешенные повешенными самураями, передовые отряды княжьего войска сходу ринулись на город в желании резать всех встречных…
И наткнулись на стену.
А потом на них обрушился ливень стрел, свинца, картечи и ядер. Сотни тел покрыли пустырь перед стеной прежде, чем враги догадались бежать. Головорезы почти никак не поучаствовали в этом побоище, так что их первый успех не устраивал.