Саймон Скэрроу
Ти Дж Эндрюс
Арена 2
Претендент ( Challenger)
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Рим, конец 41 г. н.э.
Спустя некоторое время Макрон наблюдал, как рабочие демонтируют временные стенды в угасающем свете дня. Он покачал головой, когда холодный узел страха сжал его внутренности. Подготовить следующего соперника к встрече с Паво? Эта мысль оставляла горький привкус во рту. Наверняка юноша и без того достаточно натерпелся, сказал себе Макрон . Он стиснул зубы, наблюдая, как двое рабов с трудом взваливают тело Бритомариса на ручную тележку.
Операция по очистке Юлианской площади шла полным ходом. Группы слуг сметали обломанные глиняные билеты и осколки разбитых винных кувшинов. После гладиаторского боя толпа быстро покинула трибуны и хлынула на улицы Марсова поля. Император Клавдий и его свита моментально удалились, а Мурена последовал за ними, чтобы заняться дворцовыми делами. Оптион задержался на Арене, решая, помогать ли помощнику императорского секретаря. Победа Паво над Бритомарисом должна была стать для Макрона и моментом личной гордости. Вместо этого, победив Бритомариса, он помог Мурене и Палласу решить судьбу Паво.
- Чушь какая, - пробормотал себе под нос, сердито отшвыривая кубок с вином. - Я должен быть в Германии, а не в этом проклятом Риме..
- Ха! Ты должен благодарить богов, а не проклинать их! - крикнул преторианский гвардеец, стоящий у входа на Арену. Его товарищ слева криво улыбнулся. Им было поручено присматривать за Макроном, пока помощник имперского секретаря не вернется после завершения своих дел во дворце. - Если спросишь меня, я скажу, что тебе повезло, что из тебя не сделали отбивную. Обычно так случается со всеми, кто встают на пути у Императора. И Клавдий не исключение - Он подмигнул своему товарищу. - Это кое-что напомнило мне. Кстати, как твоя голова??
Макрон дотронулся рукой до рубца на затылке и с отвращением фыркнул. Кровь спутала его волосы сухими клочьями. Оптион с гневом вспомнил, как стоящий перед ним преторианец ударил его кулаком по голове прямо перед гладиаторским боем. Меня отправил в нокаут долбанный преторианец, подумал он. Глубокое чувство стыда забурлило в его желудке.
- Без обид, - ухмыльнулся гвардеец. - Так тебе и надо, это наказание за то, что ты суешь свой нос, куда не следует.
- Не пытайся меня разыграть, - сказал Макрон. - Ты отравил копье варвара. Вы хотели убедиться, что Паво умрет, даже если он победит! Это не очень-то справедливо.
Охранник скривился. - Мы в Риме, приятель. Здесь нет справедливости.
- Ты позоришь Рим. Точно так же, как этот скользкий греческий засранец Мурена.
- Что ты сказал, оптион? - раздался из-за его спины ясный пронзительный голос.
Макрон обернулся. Из тени западного портика вышла худощавая фигура и медленно направилась к Макрону. Сервий Ульпий Мурена, помощник имперского советника, шел размеренными шагами, бросая настороженные взгляды в обе стороны.
- Ничего, - грубо ответил Макрон. Мурена остановилась перед ним, изучила его лицо и примирительно улыбнулся. Затем он сурово посмотрел на улыбающихся преторианцев и кивнул в сторону Арены: - Вы двое. Помогите слугам.
Охранник справа недоверчиво посмотрел на него: - Это работа рабов, а не преторианцев.
- Ваша задача здесь уже выполнена, солдат. Я только что отдал вам обоим приказ.
- Но, …
- Давай выполняй, или я переведу тебя на Рейнскую границу.
Гвардеец хмыкнул своему товарищу. Тихо ворча, пара неохотно побрела по коридору к Арене. Мурена спокойно перевел взгляд на Макрона. Курчавые черные волосы имперского помощника были взлохмачены, а его серые глаза налились кровью. Глубокая складка врезалась в его лоб. Он выглядит напряженным, подумал оптион.
- Вообще-то сегодня для всех должен быть праздник, - пожаловался помощник. - Сегодня, когда римлянин покончил с этим галльским головорезом Бритомарисом. - Он бросил неодобрительный взгляд на тело, распластавшееся на платформе ручной тележки. - А вместо этого Паллас заставляет меня бегать улаживать скандалы.
Макрон почувствовал, как у него загорелись щеки при упоминании Марка Антония Палласа. Это была его идея, заставить Паво сразился с Бритомарисом. Греческий вольноотпущенник служил близким советником императора Клавдия, и Макрон напомнил себе, что Мурена, хотя и неприятная фигура, но была не главной; именно Паллас держал Макрона в Риме и заставлял его плясать под дудку Императорского Дворца.
- Избавь меня от нытья, - ответил оптион. - Ты получил то, что хотел. Паво победил, не так ли? Бритомарис мертв. У вас с Палласом есть драгоценная победа. Старый Клавдий должен быть в восторге от вас обоих. Я больше не нужен тебе здесь. Моя работа - вернуться в Германию и перебить там остальную часть банды. - Макрон кивнул на мертвого Бритомариса. - Этих проклятых варваров...
Мурена сжал руки. Он производил впечатление человека, стоящего перед ужасной дилеммой. - Паво все еще жив, оптион. И его прославляет толпа, не меньше, чем Императора! О,Боги! Некоторые из них даже объявляют его настоящим римским героем! - Его лицо приняло страдальческое выражение, когда он продолжил. - Они и так, исцарапали все стены вестью о его победе. Представь, что подумает император Клавдий, когда услышит о новой победе Паво?
- Я не думаю, что он слышал, как толпа выкрикивала имя Паво, - сказал Макрон. - Ведь он сразу-же ушел! Да, и мне пора … - Он повернулся и прошел мимо Мурены.
- Куда, ты направляешься? - закричал Мурена.
- В ближайшую таверну, - крикнул солдат, шагая по коридору к мраморным ступеням, ведущим на улицу. - Чтобы напиться до беспамятства. С меня хватит твоего дерьма на сегодняшний день.
- Ты не можешь уйти! - рявкнул Мурена. - Нет, ты еще не закончил для меня свою работу. Остановись!
Макрон почувствовал, как на его спине выступил холодный пот. Не закончил? Принимать приказы от коварного вольноотпущенника и его начальника, имперского советника Марка Антония Палласа, было уже достаточно неприятно. Перспектива же выполнить еще одно поручение этой банды греков заставила его содрогнуться.
- Мне никогда не следовало покидать Рейн, - тихо пробормотал он. Он сжал кулаки, услышав шаги бегущего за ним Мурены эхом отражавшихся от высокого потолка. Награда за его героический поступок должна была стать самым гордым моментом его солдатской жизни. Вместо этого теперь он сожалел о том дне, когда помог возглавить карательную экспедицию против повстанческого поселения на северном берегу Рейна. Его безрассудная храбрость не принесла ему ничего, кроме неприятностей, с тех пор как он был вызван в Рим для получения медали с перспективой повышения до центуриона. Вместо того, чтобы отправить его обратно на границу, его заставили прислуживать этим двум греческим вольноотпущенникам, пользовавшимся доверием Императора.