Она наткнулась на молодую княгиню у той же самой статуи длинноногой охотницы, коей сама недавно восхищалась до слез. Не говоря ни слова, схватила подругу за руку и потащила за собой. Та заартачилась было, но, взглянув на впрозелень бледное лицо Лизы, ощутив трепет ее ледяных, влажных пальцев, сама перепугалась бог весть чего и повлекла Лизу в carrozza.
Гаэтано отстал от них еще полчаса назад. Августа думала, что он воротился к карете, утомясь прогулкою, однако здесь его не оказалось. Подсадив Лизу в carrozza, Августа думала идти искать кучера, как вдруг Лиза издала сдавленный стон, и княгиня увидела, чем так напугана ее подруга.
Мрачная, приземистая старушонка спешила к ним со всех своих коротеньких, неуклюжих ножек… Казалось, ком грязи, перевитый червями, катится, сминая на пути цветы и травы!..
Глухо вскрикнув, Августа одним рывком отвязала лошадь от дерева, взлетела на сиденье кучера, подхватила вожжи и, за неимением кнута, концами их так хлестнула застоявшуюся гнедую, что она, коротко и обиженно всхрапнув, сорвалась с места.
– О синьоры! Высокочтимые синьоры! – послышался истошный крик, и девушки увидели Гаэтано, который опрометью бежал к ним, путаясь в полах своего сине-зеленого плаща. – Подождите же меня!
Августа медленно, словно против воли, натянула вожжи. Лошадь, взрыв копытами землю, остановилась. Княгиня, подобрав юбки, проворно перебралась на сиденье рядом с Лизою.
Гаэтано вскочил на козлы. Его глаза возмущенно сверкали, он даже открыл рот, чтобы разразиться негодующей тирадою, но Августа, придерживая слетевшую шляпку, так сверкнула на него своими мрачными черными глазами, ноздри ее точеного носа так раздулись, а голос, произнесший короткое и резкое: «Вперед!» – был исполнен такой ярости, что Гаэтано с гиканьем закрутил над головою кнут, словно его русский собрат-ямщик, и вконец оскорбленная гнедая с места взяла рысью.
Девушки, одолевая ужас, оглянулись.
Дорога уже клубилась за ними, но все еще можно было разглядеть, как старуха, топоча, кружится на месте, сорвав свой грязный передник, размахивая им по сторонам и выкрикивая что-то.
– Ventо fanorevolo! Попутный ветер! – донесся пронзительный вопль, и все скрылось в облаке пыли.
Солнце клонилось к западу. Девушки были так напуганы, что какое-то время слова не могли сказать и только смотрели широко открытыми, невидящими глазами на проносящиеся мимо, освещенные красными закатными отблесками мрамор гробниц, треснувшие плиты дороги, обломки акведуков. Ветер шумел в узорных венцах пиний.
Лиза вдруг встревожилась. Этих прекрасных деревьев она не видела по пути на виллу Адриана. Да и развалин при дороге встречалось куда меньше; сама дорога была не мощеная, а земляная… Уж не сбились ли они с пути?!
Августа учинила допрос кучеру. Тот заверил, что к «Святому Франциску» можно попасть всякою дорогою, отворотился и принялся деловито нахлестывать гнедую, давая понять, чтобы не мешались в его дела.
Прошло около часу. Окрестности по-прежнему были незнакомыми, и гостиница не появлялась. Ветер между тем усилился до того, что порывы его сами сгоняли в гурты многочисленных овец, которых вели к загонам спустившиеся с гор юноши-пастухи, одетые лишь в традиционные бараньи шкуры шерстью наружу, обернутые вокруг бедер.
Августа не выдержала и, велев Гаэтано придержать лошадь, спросила пастухов, далеко ли еще до «Святого Франциска». Один из них что-то пробормотал, неопределенно махнув рукою, и Августа, подбоченясь, недобро взглянула на Гаэтано, который сидел нахохлившись, отворотясь от студеного ветра, и чувствовал себя весьма неуютно.
– Ну? – вопросила она негромко, однако в голосе ее звенел металл. – Пастух говорит, до «Святого Франциска» полсуток езды вовсе в противоположном направлении! Что сие означает? Куда ты завез нас, проклятый разбойник?
– Клянусь, я не виноват, синьора! – высунулся Гаэтано из плаща, жалостно кривя свои красивые, полные девичьи губы. – Не иначе, бесы помутили мой разум и сбили с пути. Во всем виновата эта старая strega.
– Strega? – удивленно переспросила Лиза.
– Ведьма, – перевела Августа незнакомое слово и вновь взялась за Гаэтано: – Ты имеешь в виду старуху из развалин? Почему ты назвал ее ведьмою?
– А то нет! – воскликнул Гаэтано. – Сами знаете, что она одержима бесами, иначе не бежали бы от нее сломя голову!
– Да, мы были напуганы, – нехотя признала Августа. – Но как она могла сбить тебя с дороги, скажи на милость?
– Как? – усмехнулся Гаэтано. – Да очень просто! Видели, как она махала своим вонючим передником? Слышали, что она кричала? «Ventо fanorevolo!» – передразнил он, размахивая руками, вертясь на козлах. – Она накликала ветер, который и сбил нас с дороги. Понятно вам, синьоры?