– Я не отпущу Его Величество одного, – сказала Императрица, и ей Яковлев разрешил тоже ехать, также и одной из дочерей.
Великие Княжны посоветовались между собой и решили, что Ольга Николаевна слаба здоровьем, Татьяна Николаевна должна остаться для ухода за Алексеем Николаевичем и для ведения хозяйства, Анастасия Николаевна ещё мала.
– Тогда я поеду, – сказала Мария Николаевна с улыбкой, но слёзы блестели в её чудных синих глазах.
Зашёл разговор о свите. Яковлев сказал, что с Его Величеством может поехать или Татищев, или Долгоруков и по одному из мужской и женской прислуги. Решено было, что поедет Долгоруков, а Татищеву Её Величество сказала:
– Я Вам поручаю детей.
Из прислуги попали камердинер Его Величества Чемодуров и горничная Демидова. О докторах не было никаких распоряжений, но ещё в самом начале, услыхав, что Их Величества едут, мой отец объявил, что поедет с Ними.
– А как же Ваши дети? – спросила Её Величество, зная наши отношения и те ужасные беспокойства, которые мой отец переживал всегда в разлуке с нами.
На это мой отец ответил, что на первом месте для него всегда стоят интересы Их Величеств. Её Величество до слёз была этим тронута и особенно сердечно благодарила. (…)
В эту ночь я решила не ложиться и часто смотрела на ярко освещённые окна губернаторского дома, в которых, казалось мне, появлялась тень моего отца, но я боялась открывать шторы и очень явно наблюдать за происходящим, чтобы не навлечь неудовлетворение охраны. Часа в два ночи пришли солдаты за последними вещами и чемоданом моего отца. (…)
Несколько раз из дому выходил мой отец в заячьем тулупчике князя Долгорукова, так как в его доху закутали Её Величество и Марию Николаевну, у которых не было ничего, кроме лёгких шубок». [122]
Около 5 часов утра 26 апреля 1918 года Венценосные Супруги вместе с Дочерью Марией и пятью верными слугами выехали из Тобольска и в сопровождении охраны направились на подводах в сторону Тюмени. Страдая в пути следования от бесконечной дорожной тряски, холода и почечных колик, Е. С. Боткин просто стоически переносил все эти выпавшие на его долю испытания, и только лишь когда боль стала вовсе нестерпимой, он позволил себе всего полтора часа покоя, отлежавшись во время одной из остановок в селе Борки.
В связи с этим, Государыня напишет в дневнике:
« 14/27 Апреля. Суббота. Лазарево Воскресение.
Встали в 4 часа, пересекли реку в 5 [час] пешком по дощатому настилу, а затем – на пароме. (…) В селе Борки пили чай и питались продуктами в хорошеньком крестьянском доме. (…) Снова поменяли коляску. Снова всякого рода происшествия, но меньше чем вчера. Остановились в деревенской школе, пили чай с нашими солдатами. Е. С. [Боткин] слёг из-за ужасных колик в почках. (…)». [123]
27 апреля Августейшие Узники и сопровождающие Их лица добрались до Тюмени, а 30 апреля, после нескольких дней дорожных мытарств и приключений, Их всех доставили в Екатеринбург, где Е. С. Боткин в качестве пленника был помещён под арест в Дом Особого Назначения. [124]
Находясь в доме Ипатьева, Е. С. Боткин, верный врачебному долгу, делал всё для того, чтобы хоть как-то облегчить участь своих Венценосных Пациентов. Содержась вместе с Ними под арестом, он буквально с самых первых дней добровольно возложил на себя роль Их ходатая практически по любому, пусть даже самому незначительному, вопросу, став, таким образом, неким посредником между Царской Семьёй и официальной властью в лице Коменданта ДОН.
Вспоминая об этом годы спустя, бывший Комендант Дома Особого Назначения Я. М. Юровский писал:
«Доктор Боткин был верный друг семьи. Во всех случаях по тем или иным нуждам семьи он выступал ходатаем. Он был душой и телом предан семье и переживал вместе с семьёй Романовых тяжесть их жизни». [125]
Почти то же самое, более сорока лет спустя вспоминал и его бывший помощник Г. П. Никулин:
«Как правило, всегда ходатаем по всем всевозможным, значит, делам был всегда, вот, доктор Боткин. Он, значит, обращался… (…) Боткин обычно приходил [и спрашивал]: – На прогулку можно? [126]
И в этом они оба были абсолютно правы, так как все просьбы арестованных передавались либо непосредственно Комендантам ДОН (А. Д. Авдееву или сменившему его Я. М. Юровскому), либо дежурным членам Уральского Облсовета (таковые назначались в первый месяц пребывания Царской Семьи в ДОН, где несли суточное дежурство).
123
Дневники Николая II и императрицы Александры Фёдоровны в двух томах. Том второй, стр. 382.
124
Так называли дом инженера Н. Н. Ипатьева в период содержания в нём Царской Семьи с 30 апреля по 16 июля 1918 года.
125
Юровский Я. М. Последний царь нашёл своё место. Архив Президента РФ. Ф. 3, оп. 58, д. 280. Машинопись с рукописной правкой. Опубл.: Исповедь цареубийц, стр. 301.
126
Запись беседы с Г. П. Никулиным… РГАСПИ. Ф. 588, оп. 3, д. 13, л.л. 1–71. Опубл.: Исповедь цареубийц, стр. 210.