– В игре нет одного параметра миссии. Их несколько. Также мы используем активы, которые внедрили много лет назад. Они десятилетие спали под землёй Терры. Параметры миссии, которым они первоначально будут следовать, послужат нашим целям, но не они являются решающим фактором для текущей задачи. Ты обеспечишь решающий фактор.
– Конечно, повелитель, – сказал Силоний, и теперь память подарила ему зрение. Он стоял в длинном зале. Колонны света простирались далеко во мрак. Внутри каждого столба гудел купол стазисного поля. Он видел очертания небольших объектов: почти человеческий череп с клыками, как лезвия ножей; серебряный кулон в форме крылатого меча; пузырёк с бледно-зелёной жидкостью. Перед ним стояла фигура. Нет, не фигура – вполне определённая личность. На Силония смотрел Альфарий, его глаза не двигались, а лицо не выражало эмоций.
– Существуют вопросы безопасности, которые необходимо учитывать, – сказал Альфарий. – Важность этой операции невозможно переоценить. Будущее Легиона и исход войны зависят от неё.
Силоний кивнул.
– Понимаю, – сказал он.
– Нет, не понимаешь. Но поймёшь. Ты понесёшь ключ к операции, и она должна оставаться в тайне. Но ты понесёшь эти тайны на Терру и не должен раскрыть их там. Даже если не брать в расчёт силы Малкадора или моего отца, есть и другие, кто сможет увидеть правду в твоих мыслях и как только они увидят её, то дело станет не в твоём молчании, а в их. Единственный способ по-настоящему сохранить тайну – не знать её.
Силоний кивнул и заставил себя выдержать взгляд примарха.
– Психическая реконструкция, – произнёс он, и Альфарий кивнул.
Две фигуры скользнули из-за колонн света. Они были облачены в броню, лица без шлемов выглядели одинаково. Серебряные провода и синие кристаллы мерцали на лысых головах.
– То в чём ты будишь нуждаться, вернётся, когда потребуется.
Два псайкера не мигая смотрели на Силония, затем шагнули и встали по обеим сторонам от него. Император запретил использовать псайкеров в Своих легионах, но Альфа-Легион всегда следовал своим путём, а не правилам других.
– Как будет работать восстановление памяти?
Альфарий улыбнулся и покачал головой.
– Она будет похоронена глубоко под твоим сознанием, но поверь, когда возникнет необходимость – ты узнаешь.
Силоний посмотрел на псайкеров. Они стояли абсолютно неподвижно. Нити бледной энергии собрались вокруг их голов. Глаза стали совершенно чёрными.
– Что они возьмут у меня? – спросил Силоний.
– Всё, – ответил Альфарий.
И он падал вверх сквозь тьму, звуки памяти исчезали в эхе, а имена следовали за ним, словно повторявшееся проклятье.
Орфей…
Эвридика…
Гадес…
– Брат?
Силоний повернул голову.
Он оставался на месте. На мгновение он отвлёкся от происходящего, но и этого оказалось достаточно, чтобы заметил Фокрон. Охотник за головами прайм смотрел на него, медленно поворачивая голову, словно изучая Силония под разными углами.
– Всё в порядке, брат? – спросил он. Силоний заметил руну, мерцавшую на краю экрана визора. Они говорили на закрытой частоте.
– Да, – ответил Силоний. – Всё в порядке.
– Я не могу помочь вам, – голос матриарха Гелиосы разносился по всей комнате, отзываясь эхом от стен, словно говорила сама Луна.
Кестрос подавил инстинктивное желание зарычать от высокомерия матриарха. Стоявший рядом Архам не пошевелился и ничего не сказал, Кестрос чувствовал контроль в этом молчании, силу.
Пол комнаты был небольшим. Кестрос мог бы пересечь её из угла в угол за десять шагов, но стены уходили вверх так высоко, что не могли измерить даже датчики шлема. В центре гранитного пола располагался полумесяц из бледного кристалла. Полумесяц окружали шесть маленьких круглых бассейнов с водой, поверхность каждого представляла собой чёрное зеркало, находившееся на идеальном уровне с полом. Инкрустированные серебром линии протянулись во все стороны от бассейнов. Круги символов отмечали места, где две или несколько линий пересекались. Было всего четыре символа, но Кестрос не видел одинаковых узоров, повторявшихся по всей комнате.
Ему это не нравилось. Ему всё не нравилось.
Они пришли сюда сквозь скалистый грунт Луны, миновав чёрный кристалл и перейдя каньоны по серебряным мостам. На одном из них он взглянул вниз и увидел своё отражение, которое смотрело на него с поверхности неподвижной чёрной воды. Должны были быть пути, которые ответвлялись в стороны, но он не заметил ни одной двери или бокового прохода. Пыль и повреждения покрывали почти всё мимо чего они проходили: ржавчина подёрнула болты, серебряные полумесяцы и диски в полу давно потускнели. С каждым шагом он словно приближался к какой-то полузабытой тайне, которая ждала смерти.