– Слишком близко для того, чьё самоё главное оружие – слово.
– Великий крестовый поход должны запомнить, мой друг. Прошлое определяет будущее. Не зная прошлого, как мы можем создавать грядущее?
Дорн рассмеялся, в ограниченном пространстве звук прозвучал словно выстрел.
– Оставим этот спор до лучших времён.
Фосс пожал плечами:
– Я знаю, что уже выиграл его, по крайней мере, в твоём случае, иначе, почему из всех полей битв всех легионов мне разрешили приехать именно сюда?
– Возможно, чтобы держать тебя там, где великие лорды Империума тебя не услышат?
Фосс хмыкнул и взял пергаменты.
– Когда-нибудь нас станет много, Рогал. Легион памяти.
– Тогда мне придётся волноваться больше чем об одном надоедливом гражданском. Но, по крайней мере, есть надежда, что это бремя разделят и мои братья.
– Так вот зачем ты пришёл, чтобы избавиться от надоедливого человека, который путается под ногами на войне?
– Едва ли, – ответил Дорн.
– Тогда зачем? – спросил Фосс, выгнув бровь над проницательным глазом. – Вопросы стратегии?
– Это я обсужу со своими офицерами.
– Разумеется, – согласился Фосс и направился к выходу. – Мы ещё поговорим?
– Конечно, когда будет время.
Фосс подошёл к двери и отодвинул занавес, собираясь выйти. Он остановился и оглянулся.
– Я многому научился у твоего сына, – произнёс он, и кивнул в сторону Архама. – У него твоя душа.
Дорн коротко кивнул. Противовзрывной занавес закрылся за Фоссом. Архам моргнул, не совсем понимая смысл разговора, свидетелем которого он стал. Он посмотрел на Катафалка, который всё ещё стоял в полной боевой готовности у стены и внимательно наблюдал за происходящим.
– Иди с Фоссом, – сказал он. Катафалк отдал честь и вышел за человеком.
Дорн повернулся к Архаму.
– Фосс – интересный человек, – сказал он, словно отвечая на незаданный вопрос Архама.
– Я задумывался над тем, зачем он здесь, повелитель. Он – эмиссар, а не воин, дипломат или специалист.
– И всё же он – гений, – ответил Дорн, шагнув к столу. Он взял неаккуратную пачку пергаментов Фосса и просмотрел несколько нацарапанных строчек. – Он мастерски владеет словом, переносит идеи и образы на язык, заставляя то, о чём он думает и видит жить в умах тех, кто никогда не видел или не мечтал о чём-то за пределами собственного существования. – Примарх положил пергаменты. – Но не это истинное зерно его таланта. Он видит будущее правды и просвещения, и приближает его своими делами. Империум, за создание которого мы сражаемся, будет скреплён словами и идеями таких людей, как Соломон Фосс.
Взгляд Дорна остановился на аккуратно сложенных свитках, он взял один из них и расстелил на столе. Нарисованные чернилами планы зданий и сооружений пересекали пергамент чёрными линиями. По краям протянулись колонки примечаний и цифр. Дорн по очереди просмотрел все свитки, возвращая их точно на место. Архам почувствовал тяжесть в животе, когда взгляду Дорна предстала работа его пера.
– Это не планы укреплений на планете, – сказал Дорн, расстелив последний чертёж на столе. На листе было изображено головокружительное здание высоких колонн и изящного кристалла, рассечённое и нарисованное чёрными чернилами. – Если я не утратил способность читать написанные от руки чертежи, это вообще не укрепления.
– Просто оттачиваю мастерство, повелитель, – ответил Архам, не уверенный являлись ли слова примарха упрёком. Перед нападением он работал над чертежами, которые изучал Дорн. – Всего лишь теоретические работы.
– Они превосходны, – произнёс Дорн. – Хотя ты сделал слишком широкую основную колонну, компенсируя вес куполов.
– Это необходимо из-за уровня допустимой нагрузки у большинства изменчивых известняков, повелитель.
– Камни из Пендиликонских каменоломен обладают большей устойчивостью к нагрузке, а если изменить на полградуса шпили вспомогательных колонн, то это уравновесит перераспределение массы и исправит недостаток в пропорциях при взгляде с земли.
Архам смотрел на Дорна, не зная, что сказать. Примарх улыбнулся:
– Ты обладаешь способностями и глазами, которые смотрят дальше стоящей перед тобой задачи.
– Сенешаль Калев хорошо учил меня.
– И ты был хорошим учеником. – Дорн положил чертежи на стол.
Потолок задрожал, и посыпались шлейфы пыли. Они оба посмотрели вверх.
– Они снова идут, – сказал Архам.
– Ты построил хорошую плотину, чтобы сдержать их. Но она падёт за двенадцать часов.