– В цепях на “Нерушимой Истине”… Сейчас его допрашивают.
– Он дал вам ответы?
– Пока нет, повелитель, но… – Архам почувствовал, как пересохло горло.
Стило Дорна остановилось. Примарх поднял взгляд. – Тогда почему ты здесь?
– Эта задача, повелитель. Это… не для таких, как мы. Это… не та война, для которой нас создали, которую мы должны вести.
Дорн положил стило и выпрямился.
– Необходимость, – произнёс он.
– Мы не для этого были созданы. Мы – завоеватели, мы – строители, мы…
– Мы – последняя линия против тьмы. Тьмы, которая не просто победит, а поглотит всё, что есть и что может быть. Мы не можем проиграть.
– И необходимость, с которой мы столкнулись…
– Мерзкая. Ужасная, – Дорн отложил кронциркули, и на секунду Архаму показалось, что он увидел мелькнувшую в глазах примарха усталость. – Неизбежная.
– Повелитель, разве не это мог сказать Альфа-Легион? Что победа важнее, чем средства, которыми она достигнута? Почти вся эта война ведётся во тьме. Мы слышим её эхо или видим пожары на горизонте, но никогда не знаем, что уже выиграно или потеряно. Всё неизвестно, всё лежит грузом на чашах весов катастрофы или выживания. Но если мы победим, то победим здесь и своими руками. Империум выстоит, но он выстоит, только если наш выбор останется чист.
Тёмные глаза Дорна внимательно смотрели на него, лицо оставалось совершенно неподвижным.
Он вспомнил мёртвые глаза Альфа-Легионера, их взгляд. Мы знаем тебя. Мы знаем вас всех…
Архам покачал головой:
– Почему мы делаем это? Из всех угроз, с которыми мы могли столкнуться, эта не требует такого внимания, не говоря уже о секретности. Чем больше я думаю о том, что произошло, тем меньше вижу смысла. Группа Альфа-Легиона, десять групп, сто. Что они могут сделать? И против угрозы, которую они представляют, надо использовать поисковые подразделения Избранных Малкадора, они лучше разбираются в охоте на таких врагов.
– Потому что я доверяю тебе, – ответил Дорн. – И понимание не требуется.
Архам моргнул и склонил голову.
– Как прикажите, – произнёс он, и наполовину повернулся, чтобы уйти, но затем остановился и с губ сорвался старый вопрос, заданный ему десятилетия назад. – Чего вы боитесь, повелитель?
Дорн секунду молчал, и Архаму показалось, что он почувствовал движение огромных мыслей, поворачивавшихся за лицом примарха. Архам продолжал стоять и смотреть, хотя инстинкт взывал опуститься на колени и молить о прощении.
– Какой ценой? – наконец сказал Дорн. – Мы победим, потому что я не позволю нам проиграть. Но во что нам обойдётся победа? Потому что, какой бы не окажется цена её придётся заплатить.
– И какое будущее мы построим, повелитель. Оно будет построено на пепле нашей чести?
Дорн молчал, и на мгновение Архаму показалось, что он увидел другие лица в тенях морщин на лице примарха: Мортарион, Коракс, Кёрз.
– Этого, – после паузы продолжил Дорн. – Этого я боюсь.
Архам склонил в голову, больше не в силах смотреть ему в глаза.
– Я буду следовать вашей воле и возложенному вами на меня долгу до конца, – сказал он и прижал руку к груди в приветствии. – Я не подведу вас.
– Нет, не подведёшь.
Армина Фел видела, как Архам ушёл. Сияние его мыслей напоминало тлеющие угольки огня, яркие и жаркие, потрескивавшие под холодными слоями пепла. Она вернулась в зал к Дорну. Разум примарха казался низким пламенем, которое гасло в темноте, подавленное силой воли.
– Ваши приказы, повелитель?
– Пора. Как только корабль Архама улетит, “Фаланга” направится навстречу с флотом у Нептуна. Вы готовы?
– Всё согласовано между другими главными астропатами и мной.
Дорн кивнул, и Армина знала, что этот жест являлся не только подтверждением, но и разрешением уйти. Она не двигалась.
– Магистр Архам… Вы не сказали ему, повелитель?
Разум Дорна замерцал, но остался закрытым и тёмным.
– Нет, – ответил он. – У него свой долг, а у меня – свой.
– Если он не…
– Закончите необходимые приготовления, госпожа. Мы отбываем в течение часа.
– Конечно, повелитель, – сказала она и склонила голову.
Кестрос смотрел на монитор, когда открылась дверь. Он не стал поворачивать голову. Это была Андромеда. Он узнал её по шагам по каменному полу, лёгким и плавным, как движения хищника семейства кошачьих. Она остановилась как раз за пределами досягаемости его руки и секунду смотрела на него.
– Я думала, что у тебя расколота грудная клетка и её снова сшивали, – сказала она.