Знобкий ветерок приятно овевал разгоряченное тело, Сергей то несся вверх по рыхлому песку, сбивая дыхание, то сбегал по колючей стерне типчака, объеденного архарами, но больше всего он переживал из-за другого: а вдруг кто увидит?! Ладно, там, погранцы встретятся, а если девчонки из школы?! С другой стороны, это было даже приятно – вот так мчаться и сверкать голой задницей! Ощущение нагого тела добавляло остроты и прелести миру вокруг, горы и небо воспринимались ярче, насыщенней, выпуклей.
До «той горы» они еле доплелись, взопревшие и выжатые, и устод, ни капельки не уставший, решил «избранных» прополоскать. Под горой, в кругу скал, грелось на солнце мелкое озерцо, переливавшееся через край водопадом.
– Туда! – показал устод.
Отроки послушно встали на плоский, выщербленный камень, прямо под поток, и заухали, изо всех сил крепясь, чтобы не завизжать, – водица-то холодная!
– Показываю упражнение! – спокойно сказал устод.
Отведя кулаки к поясу, он широко раздвинул ноги и присел в боевую позу всадника. Тут же перенес вес тела на правую ногу, подтянул к ней левую и скрутил обе, разворачиваясь и снова переходя в исходное положение. При этом голову он держал постоянно обращенной к северу.
– Повторяйте!
Сергей принялся повторять, дрожа от холода и покрываясь гусиной кожей, сопротивляясь напору воды, гнущей его и пластавшей. Хоть камень под ногами не скользил, и то хлеб…
– Мыслью сожительствуйте с каждой мышцей, – говорил устод назидательно, – провожайте внутренним зрением каждое сокращение! Заставьте тело не чувствовать холода и мокроты! Пусть ваш дух обретет бесстрашие и уверенность!
Помучав «избранных» вдосталь, устод Юнус потащил их дальше и выше. Закоченевший Сергей разогрелся на бегу, а учитель вывел всю троицу на скалистый уступ и заставил повторить упражнение, «танцуя» на самом краю.
– Запоминайте! – говорил он менторским тоном и показывал на Гефестае, куда бить: – На шее сбоку и сонная артерия, и яремная вена, и блуждающий нерв. Если нанести вот сюда легкий удар, то он вызовет резкую боль, сразу упадет давление, замедлится дыхание. После среднего удара ваш противник «поплывет» и упадет в обморок от недостатка кислорода. Сильный удар вызовет мгновенную потерю сознания и смерть. А вот уши, – устод похлопал ладонями по оттопыренным раковинам Гефестая. Ярнаев расплылся в ухмылке. – Ударив по ним легко, вы добьетесь сотрясения вестибулярного аппарата, и ваш противник потеряет ориентацию. Удар посильнее вызовет болевой шок и беспамятство. При сильном ударе возникнет острая боль, возможна смерть… Отрабатывать удары будем внизу. Бегом марш!
К подножию «избранные» поскакали через рощу горных сосен, пиная пятками стволы, стуча кулаками по сучьям, подныривая под одни ветки, перепрыгивая через другие…
…Они долго-предолго висели, уцепившись пальцами за крошечный уступ на отвесной стене, – сначала на одной руке, затем на другой. Выстаивали мучительные минуты на кончиках пальцев ног, замирая в боевых позах. Закаляли ребра ладоней, локти и даже лбы, околачивая ствол дерева. Бесконечно повторяли экзерсисы, шагая на цыпочках по шатким чурбакам или между разведенных костров, – огонь и грел, и обжигал. А ты не мешкай!
…Когда Сергей приплелся домой с первой тренировки, ноги его гудели, руки отваливались, а все тело болело, будто его избивали палками – долго и со старанием. Но желание заниматься не пропало, напротив – окрепло. Смазав сбитые ноги маминым кремом, Сергей торжественно поклялся себе овладеть искусством побеждать. Обязательно! А придет черед дать бой злому божеству или демону, и он этой нечисти покажет…
Так Сергей Лобанов выбрал свою дорогу. Первого сентября он пошел в школу-десятилетку в Юр-Тепе, куда Лобанова, Тиндарида и Ярнаева подвозил «пазик» с заставы. Закончил восьмой класс с одной тройкой. Перешел в девятый. Класса с десятого приставать к нему перестали – помогли штудии устода Юнуса.
В школе Лобанов не вел себя как образцово-показательный ребенок, и пятерок за примерное поведение ему не выставляли. Бывало, получал «пару» или пропускал уроки, удирал с классного часа, целовался с Лейлой из параллельного, скучал на комсомольских собраниях. Но по-настоящему Сергей занимался по вторникам, четвергам и субботам. С уроков панкратиона он и его друзья не сбегали никогда. Здесь самой высшей оценкой была похвала учителя, а укоризненный взгляд устода Юнуса был хуже любых записей в дневнике.