Что ни говори про превосходство немецкого линейного крейсера над русскими броненосцами, но еще при выходе с рейда Стамбула активно просившийся в ремонт немецкий дредноут мог дать хотя бы 20 узлов лишь на сравнительно короткий промежуток времени, необходимый для отрыва от противника. Осилить же весь путь от Севастополя до входа в Босфор на подобной скорости корабль уже не был способен — ни механизмы, ни люди, не выдержали бы подобной нагрузки. А вот на 18 узлах он преодолел бы не одну тысячу миль! Но ситуация обстояла подобным образом до того, как русские авиаторы и миноносники нанесли свой удар. По прошествии же двух налетов и торпедной атаки десятка русских эсминцев, получивший огромное количество подводных пробоин и от того севший в воду более чем на метр корабль с трудом выдавал лишь 15 узлов. И уводил его от русского флота адмирал Сушон не столько в сторону спасительного пролива, сколько в ожидании наступления ночи, когда можно было предпринять попытку затеряться во тьме. Но поднявшееся на море небольшое волнение заставило потихоньку сбрасывать ход вплоть до 13 узлов. В противном случае накатывающая на верхнюю палубу спутная волна доходила аж до носовой башни и начинала заливать те носовые внутренние отсеки, что еще не были затоплены. Хоть какая-то радость в складывающейся ситуации виделась лишь в том, что расчетное отставание русских броненосцев составляло свыше 22-х миль, и потому шанс спасти корабль с командой все еще имелся. Вот только он испарился, словно попавшая на раскаленную сковороду капля воды, с завершением очередной атаки русских аэропланов. Попавшие на борт сотни тонн забортной воды, в том числе принятые в целые отсеки противоположного борта для спрямления, заставили сесть корабль еще ниже в воду, отчего скорость хода пришлось сбавить до 10,5 узлов, дабы не предоставить противнику счастья лицезреть, как «Гебен» сам загонит себя под воду.
В результате, к тому моменту как спустя почти десять часов погони в 18:08 с дистанции в 93 кабельтова с борта шедшего вторым в кильватерной колонне «Иоанна Златоуста» оказался произведен первый пристрелочный выстрел, «Гебен» успел принять на борт почти пять с половиной тысяч тонн забортной воды. Вообще, начать обстрел линейного крейсера флагманский броненосец Черноморского флота мог еще час назад, если бы вице-адмирал Эбергард не проявил излишнюю осторожность. Хотя винить его в нежелании находиться по корме «Гебена» можно было понять, ведь в этом случае на огонь всего двух орудий носовой башни «Евстафия» со стороны беглеца имели возможность отвечать не менее шести 283-мм орудий. К тому же все предвоенные учения 1-й бригады линкоров проходили практически по одному сценарию уходящему корнями к Русско-Японской войне.
Поразившая тогда всех до глубины души гибель второй тихоокеанской эскадры под сосредоточенным артиллерийским огнем японского флота стала не только трагедией общеимперского масштаба, но и дала много пищи для размышлений флотоводцам всех держав. Не смотря на некоторое пренебрежение, что выказывали японцам представители «цивилизованных» стран, не отметить успех тактики подданных микадо не смог никто из здравомыслящих адмиралов. Вот и на Черноморском флоте, со вступлением в строй новых броненосцев, офицеров и матросов принялись обучаться искусству ведения сосредоточенного эскадренного огня по одной цели. В те же времена была выработана тактика осуществления пристрелки и последующей наводки остальных кораблей бригады не становящимся для врага приоритетной целью флагманом, а с борта шедшего в линии вторым «Иоанна Златоуста». После начала войны в целях проверки навыков артиллеристов главных сил даже пожертвовали «Исключенным судном №3», под каковым названием скрывался старый полуразобранный броненосец «Екатерина II». Наряду с «Чесмой» этот ветеран Черноморского флота, так и не успевший отметиться ни в одной войне, все же сослужил свою последнюю службу, став для новых поколений моряков отличной тренировочной мишенью. Хотя в реальном сражении ни в коем случае нельзя было рассчитывать на полигонные условия боевой работы, что экипажам русских броненосцев уже было хорошо известно.
Да, это было не первое столкновение русских броненосцев с немецким дредноутом. Еще в прошлом году, 18 ноября, находясь в 45 милях от мыса Херсонес и почти напротив мыса Сарыч, русская эскадра из-за плотного тумана совершенно внезапно, как для себя, так и для противника, оказалась менее чем в 40 кабельтовых от вышедших в очередной набег «Гебена» и «Бреслау». В тот раз за 11 минут боя три русских броненосца выпустили по «Гебену» три десятка снарядов только крупного калибра, тогда как с борта линейного крейсера в ответ прилетело всего 19 штук. Учитывая технические характеристики орудий, и те, и другие, продемонстрировали в своем первом столкновении более чем посредственную скорострельность.
Единственное, что можно было сказать в защиту артиллеристов — время огневого контакта оказалось слишком коротким, и лишь накрывший море туман помешал обеим сторонам улучшить статистику своих действий. Нынче же море было чистым, да и до захода Солнца оставалось не менее полутора часов, так что никакие внешние факторы теперь не могли помешать противникам продемонстрировать все, на что они были способны. А продемонстрировать, во всяком случае, морякам 1-й бригады линкоров Черноморского флота было что. Ведь адмирал Эбергард перенял от японцев не только теорию ведения эскадренной стрельбы, но и практику сосредоточения на лучших кораблях флота лучших же специалистов. Потому можно было смело говорить, что те, кто ныне рассчитывал данные для стрельбы, являлись настоящими экспертами в своем деле, в то время как экипаж «Гебена» состоял из твердых середнячков. Да, артиллеристы немецкого линейного крейсера были парнями не промах. Но они не являлись лучшими. Как результат, уже спустя пять минут после падения в воду первого 305-мм снаряда его экипаж начал осознавать, что десять лет назад чувствовали русские моряки, находившиеся на борту «Императора Александра III».
По всей видимости, решивший оправдаться за свою ошибку времен первого боевого столкновения с «Гебеном», старший артиллерийский офицер «Иоанна Златоуста» превзошел самого себя и потратил на пристрелку всего полторы минуты времени и восемь крупнокалиберных снарядов, выпущенных четырьмя полузалпами. Учитывая же дистанцию между противниками в 93 кабельтова, результат его работы можно было назвать более чем достойным. А после в дело вступила ее величество статистика. Дюжина 305-мм орудий русских броненосцев пусть и уступали в скорострельности десяти 283-мм орудиям линейного крейсера, за счет большего количества стволов и более крупного калибра ни в чем не уступали в усредненном весе минутного залпа. Причем в данном случае стрельба полузалпами велась практически синхронно всеми тремя броненосцами 1-й бригады, отчего каждые полминуты вокруг «Гебена» вставали с полдюжины огромных султанов воды. Вокруг же «Евстафия» в то же самое время вздымали воду лишь четыре крупнокалиберных снаряда, поскольку допустимый угол горизонтальной наводки башни левого борта линейного крейсера пока вовсе не позволял вести огонь по русским броненосцам.
За последующие двадцать минут противники обменялись, в общем-то, равным количеством снарядов крупного калибра. На 156 выстрелов двенадцатидюймовок русских броненосцев с линейного крейсера ответили 150-ю своими. Но вот конечный результат оказался совершенно разным. Так, на три прямых попадания в линейный крейсер, артиллеристы «Гебена» ответили ничем. Ни один из выпущенных ими снарядов так и не поразил русский флагман и лишь пара царапин остались на его броне от тех крупных осколков, что долетели таки до его борта.
Впрочем, для на славу забронированного дредноута водоизмещением свыше 23 тысяч тонн влетевшие в него снаряды не представляли особой опасности. Столь крупный и добротно спроектированный корабль вполне мог пережить вдесятеро больше попаданий, после чего даже сохранить ход и возможность вести ответный огонь. Что он, в принципе, и демонстрировал. Все же вечно мазать в складывающейся ситуации не могли бы даже очень посредственные артиллеристы. А корветтен-капитана[10] Книспеля ни у кого не повернулся бы язык назвать посредственным артиллерийским офицером. Он был хорошим специалистом в своем деле. Просто направляемые его рукой снаряды то и дело ложились вокруг русского флагмана, начисто игнорируя сам корабль, словно последний был зачарован. Но когда-то количество обязано было перейти в качество, тем более что дистанция успела сократиться до 80 кабельтов.