Подхожу к мечу, поднимаю. Обращаю внимание, что на моих ладонях порвалась кожа. Ну еще бы, это тебе не по клавишам бить.
Прислушиваюсь к себе. Руки уже трясутся. И это с одного удара.
Ну что ж. Теперь я точно знаю, что произойдет…
Давай, Саске. Будь предсказуем. Я вижу, как ты косишься на своих братьев. Тебе нравится, что они смеются надо мной. Нравится, что они смотрят на тебя.
Встаю в ту же самую позу. Один в один.
Саске ухмыляется и…
Повторяет всё то же самое.
Но на этот раз я не разжимаю пальцы, а расслабляю тело. Сила удара добавляет мне ускорения. Разворачиваюсь вокруг своей оси и делаю резкий выпад вперед.
П-а-ам!
Саске пошатывается.
Ах, этот приятный звук.
Самым кончиком меча я со всей силы вмазал по голове Саске оставляя красный след на ухе, щеке и небольшой кровавый подтек на губе.
Тишина.
Саске проводит ладонь по своему лицу, нащупывает губу, смотрит на окровавленные пальцы.
Первым смеется Хидан Мацуо:
— Смотрите! Вот что значит неопытность! Тебя подвела надменность, Саске. Твой разум слаб. Ты слаб. Ты позволил своему духу возгордиться и получил урок.
Саске смотрит на Хидана, на своих удивленных братьев, на меня. Его лицо покрывается красными пятнами, а глаза наливаются кровью.
Он сжимает зубы и без лишних слов набрасывается на меня.
Я встаю в самую простую стойку, хватаюсь одной рукой за рукоять, другой за то, что можно было бы назвать лезвием, не будь это палкой.
Только двумя руками я смогу… хоть что-то…
Первый удар сверху я блокирую. Мои колени подкашиваются.
Второй удар я вижу, выворачиваю корпус. Синай свистит в сантиметре от лица. Острая боль в плече отдает в мозг. Левая рука немеет. Сжимаю зубы до скрежета. Похоже, порвались связки.
Отскакиваю назад. Хватаюсь за синай здоровой рукой, разворачиваю его так, что он на всю длину располагается вдоль руки. Пригибаюсь.
Стойка обороны используется только в крайних случаях. Когда уже нет сил. Отдачу от блокирования ударов берет на себя не только кисть, а вся рука.
Я задыхаюсь. Нетренированные легкие разрывает.
Очередной удар я блокирую, резко вздёргивая руку. Чувствую острую боль, скрежещу зубами.
Похоже, я двигаюсь слишком инстинктивно. Мышцы не понимают, почему это мозг считает, что они способны на такие финты.
Саске изворачивается, и я вижу каждое его движение, знаю, что нужно делать. Вижу, как легко бы отразил эти детские выпады, но тело в недоумении орет о невозможности этого. Очередной удар оказывается такой сильный, что синай ломается пополам. Оцепеневшие пальцы роняют обломки.
Твою ж…
Удар по туловищу выбивает из меня последние силы. Я падаю на пол и…
— Матэ! — слышу Хидана. — Достаточно.
Саске замирает на месте, смотрит на меня, словно принимая какое-то решение. Стискивает зубы и кивнув, отходит в сторону, садится в ряд со своими собратьями. Никто его с победой не поздравляет. Да и вообще, смотрят как-то неодобрительно. Или мне кажется?
Снимаю запотевший шлем. Пытаюсь встать, но понимаю, что не могу. Тело протестует, готовясь распасться на составляющие. Рука свисает и горит огнем. Мало того, бок намок. Какого… Откуда кровь от обычной палки?
Хидан встаёт, подходит ближе, высится надо мной, нервирует.
— Душа человека скрыта в его клинке. И она поет в поединке. Я увидел достаточно, чтобы сделать выводы о Саске и тебе.
— И к… каким выводам вы пришли?
— Ты не умеешь проигрывать. И это твоя слабость. Знаешь, что сделал Сэм на твоем месте? Отбросил синай и с улыбкой сказал «сдаюсь».
Смотрю на Сэма. Лыбится, пожимает плечами. Так вот что за совет он мне не дал.
Тяжело ухмыляюсь. Десятки лет я выслушивал о том, что не умею проигрывать в своем мире от Магистров. И сейчас у меня появился еще один учитель. Тяжело сдержать улыбку, когда тебя учит тот, кто не пережил и половины моей прошлой жизни.
Руки трясутся, тяжелеют. Еле сдерживаю желание прилечь на этот чистый пол, киваю:
— Благодарю за мудрость.
Хидан довольно хмыкает.
— Зови меня Мацуо-сама. Я признаю тебя гостем в нашем доме. Можешь дышать воздухом вместе с Джунсиначи. Пить сакэ Джунсиначи. Есть рис Джинсиначи. Правило в моем доме одно. Уважать традиции Джунсиначи.
— Сочту за честь.
О, да. Сочту. Эти игры я знаю. Надменные и высокомерные люди, завязанные на своих древних устоях. И это их слабость. Но говорить об этом я, разумеется, не буду. Но кое-что спрошу: