— Есть нулевая плавучесть. Дифферент — ноль.
Дирижабль неподвижно завис в ясном, совершенно безоблачном небе, наполненном сиянием Голубого Ока.
— Что скажешь? — Бобо обратился к Корри, пожалуй, самой зоркой и умелой из видящих воздушников.
— Там, — через некоторую паузу указала она пальчиком сквозь прозрачный огромный кокпит, — километрах в пяти большой теплый ротор. Скорость подъёма — около шести метров в секунду. Высотой, м-м-м… — она немного задумалась — Насколько я вижу, ротор высотой километров на семь-восемь.
— Соглашусь с тобой. Самое то для нас.
— Рулевой, — отдал команду Бобо, — три румба северо-северо-восток. Носовой тангаж — плюс десять градусов. Моторный, самый малый вперёд-вверх. Отсечка каждой тысячи метров.
— Есть, есть, есть…. - посыпалось в ответ.
На десяти тысячах не только давление сохранялось близко к обычным показателям, а наружный термометр держал шкалу на плюс восьми градусах, но и хитрый магобиологический прибор, сконструированный принцессой, всё ещё выдавал почти неизменное содержание кислорода в воздухе. И это — сюрприз. На Земле, на десятикилометровой высоте дышать человеку невозможно. Давление опасно низко для здоровья, и основательно холодно. А тут прям мёд и мёд! Можно спокойно на крыльях летать.
На пятнадцати тысячах картина поменялась незначительно. И это явная игровая условность! А вот после потолка в двадцать тысяч с каждой сотней метров вверх все показатели поползли вниз. Падало атмосферное давление, температура ушла в минуса и стремительно понижалась. Кислорода всё меньше и меньше. Если кто-то из альпинистов, привычных подниматься на восьмитысячники, ещё смог бы дышать через раз, то обычного человека уже заколбасило бы однозначно.
На двадцати пяти тысячах небо вокруг Странника приобрело сиреневый оттенок, а условия за бортом сделались — вообще ни разу непригодные для существования. Океания лежала где-то далеко-далеко внизу. Бескрайний, зелёно-синий на мелях и тёмно-синий на глубине, Отец-Океан простирался во все стороны на тысячи километров. И с востока на запад, такой широченной полосой, что даже другой край не просматривался, его пересекала гигантская цепь Архипелага. Сотни и сотни островов только в прямой видимости. Что-то мне вдруг моя затея посетить их все, все что ни на есть в Великом Архипелаге, показалась слишком амбициозной. Даже с учётом моей бессмертной жизни.
"Внимание, Господин Мо! Картограф повышен на один ранг! Картограф — 8 ранг.
Интеллект +5. Всего — 248."
Вот такое скромное системное сообщение упало мне на глаза. Вроде, простые буквы и цифры, а полное впечатление, что это череда улыбающихся смайликов. Мол, заценил масштаб "трагедии" — и в помощь тебе повышение ранга и немного ума.
А ещё, стало совсем очевидно, что Океания гораздо больше Земли. Закругление горизонта уже явно просматривалось, но всё же намного менее ожидаемого. Интуит, как ни странно, «засбоил», и выдать планетарный размер отчего-то отказался. Может размерчик задачки дюже велик, хм…
Сам «Небесный Странник» на такой высоте вёл себя все ещё отлично, но уже стали появляться первые признаки будущих проблем. Он стал издавать странные стоны и скрипы, чёрные баллоны загудели тревожным тремором. Болоны не раздуло от внутреннего давления, как мы опасались, но подъёмная сила волшебного газа, явно, упала. И только антигравы всё ещё позволяли держать Странник в "тонусе". Магомоторы практически без всякой пользы перемешивали разреженный воздух… Не знаю, сколько бы ещё мы пытались подняться повыше, думаю вряд ли намного, но на двадцати семи тысячах за нас всё решила Океания. Точнее, её странные порождения!
В прозрачном, разреженном воздухе хорошо было видно как метрах в трёхстах, откуда-то сверху, впереди по курсу, плавно спустились удивительные создания, больше всего похожие на белёсо-зеленоватых медуз. С десяток! Крупных таких, метров по пять-шесть в диаметре! Не так чтоб один-в-один — медузы, многие "детали" были почти прозрачны, и на фоне неба терялись из вида, но большая "шляпа", из-под которой развивался пучок длинных щупалец, присутствовала точно. Сколько этих щупалец было, сказать не могу, потому что они были полупрозрачные и постоянно то втягивались под полукруглый диск, то высовывались — хаотично и судорожно. И это шевеление, вкупе с побежавшими по ним сиреневыми и красноватыми всполохами, сразу мне показалось каким-то нехорошими. И не только мне!
— Что это? — тревожно оглянулась на меня Мими.
— Кабы знать.
— Какие-то они… — Крук несколько замялся пошевелив пальцами, — не того…