Вдоль Балтики на севере – Малиновский. Трудности ему создают не немцы, а дороги. Попробуй перебрось тысячи тонн соляры для танков на триста километров, когда нет железнодорожных цистерн. А он уже подходит к Штеттину, который никто оборонять не собирается.
На что рассчитывал Гитлер, собираясь оборонять Бреслау, если этот город на самом конце клина, вдающегося в пока незанятую нами территорию? Нет, все клином сошлось на этом Бреслау. И Павлов был не прав, когда в лоб пытался взять его. Его ведь очень просто обойти. А что дальше? Еще один котел, но с подготовленной обороной, с обстрелянными войсками, успевшими ощутить радость хоть небольшой, но победы. Не нужно котла. Нужно выжать их в чистое поле и без окопов, без тяжелого вооружения никуда они не денутся. Передавим легкими танками. Поэтому – никакого котла. Нужен мощный удар по испанцам, выход в тыл дивизиям Фольксштурма, форсирование Одра и разгром резервов у Лигница. И далее – поворот на Берлин. И пусть Гитлер, видя накатывающие танки у Котбуса, срывает с Бреслау войска и бросает их в атаку на наши коммуникации. А мы им подставим, как Манштейн хотел это сделать в Баварии, подготовленную оборону. Пусть атакуют. А пока мы все это будем делать, по Бреслау пусть бьет артиллерия, сыплются бомбы. В городе из гражданского населения остались лишь лица мужского пола от 16 до 45-ти лет. Не жалко города. Новый отстроим. В тайге строили. В рекордно короткие сроки. И в Европе сможем, только чуть попозже...
– Вас приглашает товарищ Сталин...
– Подумали, товарищ Рокоссовский?
– Подумал, товарищ Сталин.
– Ваше решение, товарищ Рокоссовский.
– Я настаиваю на своем варианте...
– Ты опять? Ты что, ничего не понял?
– Идите, товарищ Рокоссовский, ви плохо подумали, подумайте еще.
И опять есть о чем подумать. В кабинете, помимо Сталина и Жукова, сидел Берия. Пусть Берия давно уже не руководит карательными органами, все равно... Он смог разгрести заговор верхушки НКВД, в результате полетели многие головы. Он смог вытащить из ГУЛАГА тысячи ни в чем не повинных людей, которых троцкисты туда отправили. Среди них был и сам Рокоссовский, и многие его знакомые. Ох, как не хочется повторять тот путь, но... Но он помнил глаза солдат перед атакой. Они хотят жить! Рокоссовский знает, что иногда, чтобы сохранить тысячи жизней, приходится жертвовать десятками. Как та женская снайперская рота, которая выбила батальон немецкой пехоты, но была раздавлена танками под Регенсбургом. Задержали нацистов всего на два часа, но и этого времени хватило, чтобы Короткое подтянул свои танки и вкатал остатки «Рейха» в землю. Но глаза этих девчат... А глаза тех разведчиков, которых он, Рокоссовский, бросил на захват Мангейма и моста через Рейн? Они держались целую неделю, и сейчас еще, наверное, держатся.
Есть такие натуры, как он. Ведь знает, что бить будут, но остановиться уже невозможно. И невозможно было промолчать, чтобы потом когда-нибудь в мемуарах написать: «У меня был план, а глупый Сталин не послушал... Поэтому... Я такой гениальный, но мне воевать не давали!»
– Вас вызывает товарищ Сталин.
Когда Рокоссовский вошел, помимо Сталина, Жукова и Берии, в зале сидели Шапошников, Василевский и Тимошенко, непонятно откуда появившийся в Москве. По последним сводкам Информбюро, его войска сейчас давили итальянцев в районе Рима.
– Вот мы с вами решаем, решаем, а приходит, понимаешь, генерал Рокоссовский и все наши решения объявляет глупыми. Доложите нам, товарищ Рокоссовский, что ви там изобрели, какой велосипед...
А когда Рокоссовский закончил, наступила тишина. Сталин не задавал вопросов, и поэтому молчали все. Сталин, словно уйдя в себя, неторопливо ходил за спинами членов Ставки. Потом решился, быстро прошел к своему стулу, сел. Посмотрел внимательно на Рокоссовского:
– Черт с тобой, делай! Но... – и далее говорить не стал, и так все ясно.
Опять лихорадочная работа. Выявленные русскими позиции обновить, заполнить макетами пулеметов и противотанковых пушек. Вырыть новые окопы и капониры. И снова проверить сектора обстрелов, пристрелять рубежи. Вывезти раненых в тыл, захоронить погибших, подать сотни тонн боеприпасов. И так далее, и так далее, и так далее...
Паулюс только после боя смог проанализировать происшедшее. Система связи себя оправдала полностью, многослойное расположение артиллерии – тоже. Оборона прогнулась, но выдержала и, отпружинив, отбросила русских.
Какие каверзы они там замышляют?
На четвертый день после штурма небо очистилось от осенних туч, а русские истребители очистили его от немецких самолетов. На пятый день затишья на Бреслау начали падать отдельные пристрелочные снаряды. Бухнет на городской площади, а звукометристы в десяти километрах слушают, проводят линии на своих огневых картах. На шестой пришла серия PC. Упала с хорошим разлетом, но побила немало народа. На переднем крае невозможно стало находиться. Каждое движение вызывало очередь нескольких крупнокалиберных пулеметов. Попытка в огневом поединке загасить их не удалась. Пулеметчики Вермахта были просто растерзаны крупнокалиберными пулями, а темп стрельбы русских нисколько не изменился. Видно, стреляли из танков. Минометная батарея, выпустившая не более десятка мин, сразу же была засечена, и на ее позиции обрушился шквал реактивных снарядов, защиты от которых экономика и наука Рейха пока не придумали. И так уже неделю. Ни война, ни мир. И атак нет, и люди гибнут...
На восьмой день в шесть утра показалось, что снова началось. Вагоны снарядов, в считанные секунды поднятые русскими в воздух, обрушились на город. Несколько районов были накрыты залпами «эрэсов». И ещё не успела осесть пыль от взрывов, как над городом прошли тучи бомбардировщиков. И сыпали, и сыпали бомбы – на позиции, на укрепления, на крыши домов. А следом летающие батареи PC (Су-2) и «черная смерть» (ИЛ-2). И самое бы время русским ударить, но нет ничего, только артналеты, уже кажущиеся нам меньшей, по сравнению с прочими, неприятностью.
Потом исчезла связь с Лигницем. И «Голубой» корпус испанцев как будто сквозь землю провалился. Ни радио, ни телефонной связи. И с Берлином! Но дозвонились из Праги и начали задавать вопросы от имени ОКХ о судьбе Гиммлера и испанцев. Паулюс ничего не знал о судьбе Гиммлера, а испанцы – вот они – с десяток солдат и какой-то унтер ворвались в Бреслау на грузовике «Опель». Дрожащие, черные, грязные, долго лопотали о пятибашенных танках русских. Для генерала это стало ударом. Он понял, что попал в окружение. Что нет больше испанского корпуса, как и дивизий Фольксштурма. Непонятно, что с резервами. Тут одно из двух: либо они там же, растоптанные русскими танками, либо русские их оттеснили западнее Лигница. Скорее всего, первое. А о пятибашенных танках, так тут три варианта. Либо врут союзники. Либо у Сталина дела тоже плохи, раз он из закромов достал рухлядь середины прошлого десятилетия. Либо его промышленность выдала нечто такое, что дальше воевать не имеет смысла... впрочем, это и не удивительно, если вспомнить Т-34, KB, ИЛ-2, ЯК-1, PC. Да и вообще все, что имеет на вооружении Красная Армия, можно смело добавить в этот список.
И через несколько часов по радио обрушился поток указов, приказов, распоряжений, основной смысл которых сводился к одному: остановить лавину Красной Армии, хлынувшую в разрыв фронта между Глогау и Штейнау. Что характерно, указаний, чем остановить и что делать с обороной Бреслау, не было.
Мост у Мангейма
База снабжения фронта расположилась под Регенсбургом, в нескольких железнодорожных тупиках. Горы снарядных ящиков, танки рядами, пушки гектарами, машины, прицепы. Зенитки через каждые сто метров. Окопы в полном порядке, пулеметы, даже рота танков несет охрану.
Технику получили быстро. Но новое – оно и есть новое. Стариков два часа проспорил со снабженцами, переходя с уровня на уровень и доказывая, что с такой вибрацией двигателя второго танка он доедет только до ворот парка. Убедил. Т-34М заменили. Снарядов и патронов в дорогу не дали, хорошо хоть заправили под горловину да сухпаем завалили. Воюйте, солдатики. Переночевали в общежитии и рано поутру двинулись в Регенсбург, где к обеду должна была сформироваться колонна для корпуса.