- Ух, - слышится запыхавшееся. - Что-то я запарился, надо передохнуть. Товарищи с готовностью поддерживают повстанца. Все четверо валятся на пол от усталости, тяжело дышат.
Перед глазами десантника - мутно. То ли слезы, толи пот, толи сетчатка начала отслаиваться от нечеловеческих побоев. Все тело в тисках острой боли, пережевываемое тысячами мелких прожерливых чертей, заживо засыпанное углями по самую макушку. Александрис с трудом приводит мысли хоть в какой-то порядок. Нужно вырываться из плена, нужно повергнуть врагов, нужно выполнить приказ... Приказ. Императорский приказ должен быть выполнен несмотря ни на что. Пусть даже ценой собственной жизни.
Уцепившись за это, сознание забывает про боль. Толстые титано-молибденовые цепи с усиленной кристаллической решеткой натягиваются, тихо, жалобно звенят. Мышцы десантника надуваются, все тело стремительно краснеет от притока крови. По телу прокатывается волна, вторая - это напрягаются все группы мышц. Невероятное усилие стягивает цепи. Сверхпрочный сплав отчаянно, тонко звенит, на грани слышимости молит о пощаде. Лицо десантника искажается нечеловеческой злобой, в сознании проносятся лица убитых товарищей, страшные сцены сражений, детство... Звенья цепи не выдерживают, разлетаются во все стороны от неимоверных нагрузок. Александрис падает на колени, изможденный эпическим усилием. Его мучители, утружденные издевательствами, уже успели уснуть.
Герой пошатывается, идет к дальней стене ангара с плазмометом наперевес. Четыре трупа остались за спиной. Один, перед смертью сообщил, что их оставалось четверо и генерал в соседнем ангаре, остальные улетели на межзвездной яхте с планеты несколько минут назад. Их оставили, что бы осмотрели раненых и заодно доделать какое-то дело. Раненых повстанцы так и не нашли, кроме оглушенного Александриса - никто в этой бойне не выжил. Прямого приказа добить никто не давал, поэтому повстанцы решили поиздеваться над бесчувственным десантником, за что и поплатились.
Металлическая дверь бесшумно отъезжает в сторону. Посредине просторной комнаты - кресло, высокая спинка скрывает сидящего. Крепкая рука снимает со столика рядом бокал с коньяком. В бутылке нет и трети. Александрис осторожно ступает, обходит кресло на безопасном расстоянии. В любую минуту десантник готов откатиться и высадить в противника поток перегретой плазмы. Мышцы напружены, все чувства обострены до предела. Бокал скрывается из виду, после паузы появляется вновь, неспешно опускается на столик.
- Что вы медлите, молодой человек, - раздается сильный голос.
Александрис вздрагивает. Пальцы сжимаются, курок предупредительно щелкает, докладывая о боевом взводе. Не будь этой задержки - генерал давно бы уже купался в плазменной купели.
- Кто вы такой? И куда делась девушка?
- Я - генерал повстанческих войск, объединенной демократической коалиции... Бывший, надо полагать. Родом с планеты...
Александрис уже не слышал. Десантник смотрел на лицо врага и не верил глазам. Это лицо... да именно это лицо осталось в его памяти незабываемым счастливым детским воспоминанием.
Александриса отбрасывает на стену звездолета, с силой вбивает в металл. Дух вышибает, перед глазами вспыхивает тьма. Голова впечатывается в стену, усиленный титано-молибденовый сплав прогибается. Александрис аморфной массой сползает на пол, с трудом принимает сидячее положение. Гул головы десантника слышно за десяток шагов. Самодовольный повстанец скалится. Ехидная, самодовольная улыбка играет на устах врага, змеится, похожая на подлую пиявку, впившуюся в ногу, когда ты купался, ничего не подозревая, в теплом летнем озерце с чистой, кристальной водой, пронизанной насквозь солнечными лучами так, что на песчаном дне можно разобрать каждый камешек, каждую мелкую водоросль и улиток, ползущих по острым песчинкам с непреодолимой неотвратностью, словно звезды на небе прокладывают путь сквозь пустоту мироздания к неведомым, но определенно счастливым и великолепным далям, которые встретят распростертыми объятьями, как родных детей, вернувшихся к матери после долгих скитаний и странствий в неведомых, невообразимых пространствах, таких далеких, что сложно представить, а разум начинает меркнуть, едва пытается вообразить хоть чуточку, ничтожную капельку того пути. Александрис с трудом поднимает ушибленную голову. «Наверное будет шишка», - проносится молнией мысль. Глаза десантника наливаются яростью, из горла вырывается рык, кулаки сжимаются. Кожа на костяшках натягивается, белеет. Сильные руки вздуваются горами мышц, словно тяжелые стальные шары перекатываются под кожей. Александрис бросается на врага. Повстанец с трудом успевает отдернуть голову от летящего прямо в антрацитовый бронещиток кулака. Тяжелое, закованное в экзоброню тело опрокидывается, с гулким ударом падает. Александрис прижимает повстанца всем телом, хватает за горло. Сильные пальцы вминаются в усиленный металл, медленно-медленно продавливают, сжимая горже на шее. Повстанец всхлипывает, дергается под десантником, сучит ногами. Электроника брони коротит на корпус, в пальцы, задницу, ноги... пах - бьют колючие токовые разряды. Александрис с удовольствием скалится, представляя каково бедняге внутри...