***
А в кабинете самого главного КОПа было неспокойно, ведь Дамблдор завалил бедолагу письмами, подробно рассказывающими о том, как все прекрасно и замечательно у него в Хогвартсе, о том, как любовная лихорадка процветает, и о том, что скоро вот-вот начнется бал в честь Альбы Шмель.
Слезы градом текли из очей Тома-Владимира. Он насупился, надулся, вжался вместе со стулом в стенку, а ноги положил прямо на письма, кучкой валявшихся на столе. Лорд вот-вот собирался сжечь это всё к чертям, но тут в дверь постучали.
«Великие Мордред и Моргана! Беллатриса, чтоб её! Вечно она не вовремя!»
Но это был, к счастью, Северус Снейп.
– Милорд? – вот прямо перед Владимиром образовался знакомый силуэт в черном.
– Севушка! – воскликнул горе-писака и кинулся обнимать зельевара.
– Э-э-эм, – похлопав Лорда по плечу, только и выдал Снейп. Его сегодня, все-таки, невозможно было шокировать еще больше, и он не удивился бы, даже если бы Лорд тоже ударился в истерику, а затем повалил его, Снейпа, на пол.
– Севушка, ну, разве я не красавец? – не расцепляя рук, проговорил Том.
Северус поежился и, прежде чем ответить, усадил Лорда обратно на стул, освобождаясь от объятий:
– Вы вернули прежний облик, а значит более чем.
– Тогда что не так?
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Да хоть тебя взять, – ринулся разъяснять Бессмертный. – У тебя вон подружка появилась.
Щеки Снейпа предательски порозовели: «Откуда, черт побери, он знает? Но подружка звучит неплохо…»
– У шрамоголового – парень. У рыжего придурка Уизли – зубрилка Грейнджер, а у зубрилки Грейнджер – придурок Уизли! – завыл Волдеморт и принялся рвать какую-то исписанную бумажку.
«Дамблдор, – догадался зельевар, обнаружив на столе письма с прескверным почерком. – Козел старый».
– А вы Альбу попросите о помощи, – многозначительно замигал правым глазом он.
– Да никогда! – скрестил руки Том и задрал нос, утирая слезы письмом и пачкаясь в чернилах.
– Ну, ее и просить-то не надо, – уже тише добавил Северус, направляясь к двери.
Владимир-Том поежился:
– Судя по письмам, да. А, – вскочил он, открыл полочку в столе, что-то достал и передал Снейпу нечто перевязанное, – рукопись. Свеженькая. В общем, прочти.
Профессор взял в руки рукопись и мысленно порвал ее на куски. Эта кипа была уже третьей за месяц, и история каждый раз повторялась: Тот-кто-это-писал торжественно вручал своё творение Снейпу, Тот-кому-приходилось-это-читать читал это, а Тот-кто-это-писал кидал рукопись в камин и упивался вусмерть.
Зельевар обреченно выдохнул и отправился в Хогвартс лопать пирожки Трелони.
========== Глава одиннадцатая, в которой герои собираются на бал. ==========
«Сон станет явью», – как наяву прошептал голос Сивиллы, и Гарри проснулась. На часах было пол восьмого. Что же, самое время. Но вставать с кровати девушке очень не хотелось, по большей части из-за предстоящего бала, из-за вот уже неделю длившихся тренировок дурацкого танца, которые Гарри постоянно прогуливала, но все равно неустанно жаловалась на них («И чего там плясать? Правую руку поднял и пошел кругами» – говорила она, на что Гермиона отвечала очередным напоминанием про Святочный бал на 4-м курсе, и Гарри ничего не оставалось, кроме как скорчить недовольную рожицу), и дурацкого предсказания Трелони, которое как ни кстати напомнило о себе во сне.
Голова покинула подушку, и глаза уткнулись в висевшее напротив изумрудное платье. Голова захотела плюхнуться обратно, но в комнату впорхнула Гермиона и, напевая веселую песенку, стянула рыжеволосую подругу с кровати и закружила по комнате.
– Я встретил Ва-а-ас, – пела Грейнджер, – и всё былое в ожившем се-ердце о-о-ожило. О, Га-а-рри, Га-а-арри!
– Мио-о-она, что-о-о это с тобо-о-й? – изящно пританцовывая (а с 4-го курса многое изменилось), вторила подруге Гарри.
– О-о-о, что может быть прекраснее этого утра? – наконец девушка остановилась.
«Любое другое утро», – раздосадованно подумала Гарри.
На завтраке Рон и Гермиона бесстыдно сюсюкались, касались друг друга, целовались и не замечали никого вокруг. Было без толку пытаться их пристыдить, но возглас бедолаги Симуса Финигана все же решил, что он способен что-нибудь изменить. Парень еще никогда так не ошибался!
– Ну, мы же тут едим! Гадость какая! Кто-нибудь растащите их! Гарри?
Он сидел прямо напротив сладкой парочки, и Гарри ему очень сочувствовала. Сама она была по правую руку от Рона и имела возможность перевести взгляд, например, на белобрысую макушку Драко Малфоя, которую она просто прожигала взглядом, надеясь, что вот-вот белые волосы превратятся в угли, и Драко не сможет сопровождать ее на бал. Тут девушка неожиданно заметила Блейза Забини, который, кто бы мог подумать, о чем-то ворковал с Лавандой Браун!
«Вот тебе и вражда факультетов! Вот кого главной парочкой факультетов надо окрестить», – решила Гарри. Двери Большого зала распахнулись. Сивилла Трелони гордо шествовала рядом со Снейпом. «А вот и главная парочка школы», – хихикнула Поттер, отмечая про себя, как все-таки гармонично смотрятся зельевар и прорицательница.
Уроки были отменены, что огорчило Гермиону и, к удивлению, Гарри, ведь раз уроков нет, то зубрилка явно достанет ее всеми этими девичьими приготовлениями. Гарри поспешила улизнуть, пока Гермиона обнималась на прощанье с Роном, под возмущенный возглас Симуса: «О! Вы же сегодня увидитесь… »
На полпути Гарри поймала Джинни. Она накинулась на Избранную, приобняла ее за плечи и принялась делиться разного рода сплетнями про профессора Снейпа и розовый дым. Гарри еле сдержала смех, когда Уизли выдвинула предположение, будто бы зельевар варил любовное зелье. Что же, она была близка, но знала бы она о Треллони…
Мимо девушек проплыл Драко Малфой. Пройдя чуть дальше, он обернулся и подмигнул Гарри. Она мигом вспыхнула, тормозя на ходу. Джинни захихикала.
– Везет тебе, а я на бал с Дином иду. Он клевый, но до секси-Малфоя ему далеко.
Гарри демонстративно расхохоталась.
– Драко и вдруг секси?
– Очень даже, – сзади к ним подкралась Гермиона.
«Черт», – промелькнуло в голове у Поттер.
Как и предполагала Гарри, Гермиона вовсю занялась подготовкой к балу. Первым делом она заставила избавиться Гарри от некоего, по выражению Грейнджер, ковра на ногах.
– Ты же девушка! – ужасаясь, ворчала она.
– Какая разница, что у меня там под брюками! – бурчала Гарри. Она решительно отказывалась носить юбки.
Затем апгрейду подверглись и густые брови несчастной, которая буквально рыдала в процессе:
– Экзекуция! Убивают! Кто-нибудь, спасите Гарри Поттер!
И, что неожиданно, на вопли действительно примчались: это был Рон, который, по его словам, просто мимо проходил. Услышав вопли, он принялся так барабанить по двери, что Гермиона подумала, будто это сам Волдеморт с толпой Пожирателей.
– Гарри! Я иду к тебе! Щас только…
Гермиона открыла дверь, так что Уизли, навалившийся на дверь, с проклятьем на устах повалился на пол. Вломившегося взашей выгнала та же Гермиона, предварительно чмокнув.
После пыток Гарри было велено принять ванную – пожалуй, это было самым приятным предприятием за день. Хорошо, что Гермиона была старостой, и ее привилегиями могли пользоваться в том числе и ее друзья.
С наслаждением Гарри погрузилась в воду, добавляя все больше и больше пены. За сим она пела во весь голос:
– Дева к зеркалу ступила, прибрала свои власы
И поправила одежды изумительной красы.
Долго шла по переулку и искала, где же он —
Добрый молодец прекрасный, и в нее чтоб был влюблен.
Все-то ноженьки стоптала, все-то слезы пролила:
Добры молодцы все – геи. Вот такие, брат, дела.
Подглядывающая из-за угла плакса Миртл зарыдала и кинулась вон.
***
Тем временем в гостиной Слизерина на диване, обложившись всеми имеющимися подушками, разлегся Драко Малфой. В руках он держал бестселлер Альбы Шмель «Мой ласковый и нежный слизеринец, или откровения гриффиндорки».