– Люмос!
Кладовка и вправду уменьшилась, как минимум, в три раза, так, что теперь и продохнуть негде было.
– Господи, Малфой, ты светишь мне прямо в лицо! – нервно вскрикнула Гарри.
– Ну, если ты предпочитаешь в темноте стоять, то пожалуйста. Нокс!
Кладовка вновь погрузилась во тьму.
– Я предпочитаю, – очень медленно начала Гарри, – чтобы ты повернулся назад и открыл эту чертову дверь.
– Светлая мысль, ради которой я и использовал «Люмос», – огрызнулся Драко.
– Ну вот и использовал бы сразу, а не тыкал мне палочкой в лицо.
– Поттер! – не выдержал Малфой, готовый хоть сейчас заавадить девушку.
Однако, вместо этого вполне понятного желания, он с трудом развернулся, пытаясь не испачкаться в столь близкой теперь пыли́ хлама и полок, пару раз с усилием дернул ручку, а затем испробовал на замке пару заклинаний, из которых Гарри знакома была лишь одна «Алахамора».
– Ну что? – нетерпеливо позвала она.
– А так не видно?
– Представь себе, не видно.
– Заклинания не работают, – Малфой вновь с трудом повернулся к Гарри.
– Эй, ты чего? Развернись обратно и открой эту чертову дверь, – как-то тяжело дыша, проговорила Поттер.
– Ты действительно такая тупая, Поттер? Я же сказал: заклинания не работают.
– Все равно отвернись.
Гарри вдруг стало ужасно душно и неловко. Буквально все телом она чувствовала, как стены пытаются ее раздавить.
– Меня раздражает твое дыхание мне в спину, – сказал Драко, и не собираясь отворачиваться.
– И что же теперь делать?
– Подождем Филча.
– Я хочу выйти, – прошептала Гарри, чувствуя, как сильно колотится сердце. Голову же сжало словно в тиски.
– Неужели? – слизеринец раздражался все больше и больше.
– Нет, ты не понимаешь… Мне дурно, – с комом в горле проговорила девушка.
Пошатнувшись, она вцепилась в рубашку Малфоя мёртвой хваткой, а тот мигом придержал ее за плечи. «Вот черт», – пронеслось в голове юноши, явно не готового к такому исходу событий. Но он все же мигом придержал девушку за плечи.
– Я… Я хочу сесть, – еле слышно промямлила Гарри, и в следующую секунду была опущена вниз.
– Так лучше?
– Тут очень душно.
Громко дыша, гриффиндока с трудом стянула с мантию. Драко, поколебавшись, чуть ближе наклонился к ее лицу и осторожно подул. А когда девушке понадобилось на что-нибудь опереться, со странным, не понятным даже ему самому, энтузиазмом он в буквальном смысле подставил грудь, аккуратно прижав Гарри к себе. Это было так странно и естественно одновременно, что оба не чувствовали ни малейшего дискомфорта.
Через пару минут, когда Избранная почти пришла в себя, дверь со скрипом отворилась, и в кладовку заглянул Филч.
– Что это вы здесь… – не договорил он и вылупил глаза, застав учеников в неприличной, на его взгляд, позе.
– Мистер Филч, – самоотверженно кинулся разъяснять Малфой, – Гарри стало плохо и…
– Срамота, – показывая пальцем то на молодых людей, то на валяющуюся рядом с ними мантию, сначала тихо произнес завхоз, а потом как заорет. – Срамота-то какая! Сра-мо-та! Я все директору расскажу! Все расскажу. Вы у меня всю школу драить будете. Раздельно!
Проорал он и был таков.
Прохладный воздух вскоре привел Гарри в чувства, хотя легкое головокружение и тошнота преследовали ее потом целых четыре дня, в течение которых она была просто уверена, что умирает(все-таки быть девушкой – страшное дело).
Вот с того момента, как гриффиндорка неловко отпрянула и, почувствовав неловкость, вывалилась из кладовки, не забыв прихватить мантию, все приняло совсем неестественный и совсем уж странный оборот.
Драко же очень медленно поднялся, отряхнул брюки, испачканные в пыли, и уставился на Гарри, которая, напялив мантию, в свою очередь уставилась на него и, прочистив горло, все так же тихо сказала:
– Спасибо, в общем.
Драко ничего не ответил, лишь сложил руки в карманы, продолжив прожигать в Поттер дыру, очень пристально разглядывая ее с ног до головы. Покачиваясь на месте, Гарри откровенно не знала, что делать. К счастью, Малфой освободил ее от размышлений. Он выбрался из кладовки, закрыл за собой дверь и с безразличием в голосе произнес:
– Знала бы ты, Поттер, как я тебя ненавижу.
И не успела Гарри даже возмутиться или что-то ответить, как Малфоя и след простыл.
– Надо же, открыл Америку! Ненавидит он, а раньше что, без ума что ли был… Может, обиделся, что брюки пришлось испачкать? – недоумевала она, направляясь обратно в комнату и почему-то думая о том, что Драко ужасно приятно пах, чем-то напоминавшим горький шоколад.
Тем временем в кабинете директора было неспокойно.
– Все идёт не по плану, – сокрушался Дамблдор, опять наступая бедному Снейпу на больную мозоль.
Целый день, поднявшись ни свет ни заря, профессор занимался варкой сразу нескольких очень сложных зелий для Волдеморта. А тут еще директор со своей дурацкой просьбой запереть Поттера и Малфоя и искривить на некоторое время пространство.
«Да-а-а, – в который раз убедился Снейп, – неблагодарная это работа – быть двойным агентом на побегушках. Говорил я себе сматывать удочки, но не-е-ет, остался ведь! Теперь плоды пожинаю… протухшие».
– Одно радует.
– И что же, директор? – без интереса поинтересовался Снейп.
– Скоро книжка выходит у одной моей любимой писательницы, Альбы Шмель. Слышал про такую?
– Нет.
– Ничего, кроме своих зелий не видишь, а у неё, между прочим, очень любопытные работы есть.
Дамблдор подошел к стенду с книгами и, выудив оттуда книгу в черном переплете с изображением огненной розы на обложке, протянул Северусу.
– «Черный принц»? – прочел зельевар, скептически приподнимая бровь.
– Это очень познавательная история. Тебе бы не помешало ее прочесть. Без спойлеров: там о том, как юноша влюбляется в свою подругу детства, но она влюбляется в его врага.
– Пожалуй, любовные романы – это не мое, – Снейп сунул книгу обратно Дамблдору, развернулся, намереваясь уйти, но, повернулся обратно, выхватил книгу и, размахивая плащом, вышел из кабинета.
– Тх-х, не любит он, – заваливаясь на кресло, пробурчал вслух Дамблдор. – Романы все любят, только не признаются, верно, Фоукс?
Феникс, взмахнув крыльями, взмыл вверх, перелетел кабинет и приземлился рядом с директором.
– Любовь – сильнейшее чувство на свете. Пора бы нашей франшизе это понять. А то ходят тут всякие принцы-полукровки и портят настроение одним своим видом. Да-а-а, – протянул Альбус, заглядывая в мудрые глаза птицы, – с этим экземпляром посложнее будет, но мы тоже что-нибудь придумаем, – и, приманив чарами перо и пергамент, вписал в коротенький список еще одно имя.
========== Глава шестая, в которой Альба Шмель наносит удар по психике Гарри. ==========
Месяц пролетел незаметно. Осень уступила зиме. И за окном выпал первый снег. Он успел лишь слегка припорошить окрестности, но даже и так заставил каждого почувствовать приближение Рождества. Теперь в воздухе запахло особым волшебным чувством, перед которым никто не мог устоять, за исключением одной рыжеволосой личности.
Да-да, за исключением лишь ее одной, потому как даже профессор Снейп, как только с неба посыпались белые мушки, сменил свою обычную чёрную пижаму на красно-зеленую, сплошь украшенную белыми ёлочками.
Так вот, настроения не было только у Гарри. А причиной тому послужил, во-первых, Драко Малфой. Этот блондинистый поттероненавистник каждый день, словно черт из табакерки, появлялся перед глазами девушки. Каким образом? Не понятно. Но факт остается фактом: все дороги Хогварста вели к Малфою, куда и откуда бы Гарри не шла. Это раздражало, это бесило и это злило. Нет, после того дня в кладовке они не перекинулись ни одной фразой, но даже красноречивые физиономии друг друга говорили, куда больше, чем могло показаться.