– Видеть его рожу больше не могу, – жаловалась Гарри Гермионе. – Я его за километр чую, пытаюсь другой дорогой обойти, так он и там вырисовывается. Как, спрашивается, так получается?
А как так получается знал лишь один человек, имя которого мы раскрывать все же не будем.
Так вот, во-вторых, Альбус Дамблдор. Точнее даже не сам директор, а то, какую новость он принес Гарри буквально неделю назад, после которой девушка вообще отказывалась из комнаты выходить, кроме как на уроки.
– Девочка моя, – накрывая ладонью руку Гарри, начал Дамблдор, в один прекрасный денек позвав девушку в кабинет. – Я, наконец, разобрался с природой твоего изменения. В общем, ты всегда была девочкой, Гарри, просто не знала об этом. Помнишь, то самое пророчество? Так вот, в нем говорилось ни о каком не о мальчике, родившемся в конце июля, а о девочке. Когда твои родители об этом узнали, они задействовали очень сильную магию. Но Волдеморта было не перехитрить, потому что Питер Петтигрю все ему рассказал. Тут ничего не попишешь, магия та действовать перестала, и теперь ты в истинном обличье.
Поначалу Гарри была спокойна. Кивнула, развела руками, покинула кабинет директора, да вдруг оказалась на подоконнике с распахнутым окном. Хотела было закрыть его, как тут кто-то завизжал, а потом два или три человека стали оттаскивать девушку назад. Ну а она и давай упираться. С фига ли ее кто-то трогает? А через следующие пару часов Лаванда Браун, охая и ахая, рассказывала собравшийся вкруг нее публике:
– А я стою такая и вижу: Поттер идет. Она, ну, прямо вся такая грустная, потерянная. Мне ее прямо так жалко стало, я даже подойти хотела, но вдруг Парвати увидела и решила: пойду ей расскажу про Гарри. Вот, подошла такая, рассказала, что Гарри грустная, показываю на нее рукой-то, а она… на подоконник залезла. Я так и обмерла, завизжала от испуга! Думаю, всё! Ой… мы потом её, суицидницу, всей толпой оттаскивали.
Гарри потом пришлось изрядно потрудиться, чтобы заверить мадам Помфри, к которой ее, повязав веревками, силой отволокли, что она просто окно закрыть хотела. Медсестра сначала не поверила, приковала девушку к койке, напоила успокоительным и оставила в Больничном крыле аж на два дня. Кто только Гарри не посетил за это время. Приходили, рыдали, просили не умирать, приносили сласти и всякие безделушки… Словом, атаковали по полной. Одно только девушку радовало: целых два дня Малфоя не видела; и одно настораживало: по утрам она очень ясно ощущала запах горького шоколада.
Вот Гарри и депрессировала, пока однажды Гермиона не присела осторожно так, сложив ручки, на краешек ее кровати.
– Гарри, ты не против, если к нам сегодня девчонки придут? – хлопая ресницами, начала она. – Мы собирались обычно до того, как ты переехала. В общем, они придут вечером, мы усядемся на полу и не будем тебе мешать.
Отказать Гермионе Гарри, конечно, не могла. А потому ровно в пять часов вечера в комнату завалились сразу Парвати и Падма Патил, за ними – Лаванда Браун, а за ней – Джинни Уизли. И тут началось. Как одна, все они загалдели, заверещали что-то о парнях, о туфлях, о косметике и о сплетнях, сплетнях, сплетнях.
Интерес для Гарри из этого представляло ровным счетом ничего: «Вот уж не подумала бы, что Гермиона всем эти интересуется. Погодите-ка, Гермиона же тоже девчонка». Левый бок девушки затёк, поэтому она решила, что настало время перевернуться на правый. Только она это проделала, как столкнулась с яркими глазами Джинни, сидевшей возле кровати.
– Гарри, – смутилась она, – я поговорить хотела.
Позади раздался дружный хохот.
– О, да, давненько мы с тобой не разговаривали, – неловко засмеялась Гарри, подумав: «Наверное, потому что ты меня игнорировала».
– В общем, – Джинни глубоко вздохнула, – извини меня… я была на тебя в обиде.
– За что? – нахмурилась девушка.
– За то, что ты как бы девушка, – призналась рыжая и поспешила добавить: – Да, прости, это не твоя вина, а мои заморочки. Просто я была влюблена в тебя с самого детства, и я очень расстроилась… Но теперь я встречаюсь с Дином Томосом, представляешь? Он оказался таким милашкой. В общем, друзья? – Джинни протянула руку, Гарри молча пожала ее, понимая, что жизнь никогда не станет прежней, ибо Гермиона – типичная девчонка, а Джинни, оказывается, была влюблена в нее.
Довольная, Уизли вернулась к подругам, на этот раз объектом обсуждения которых стал Драко Малфой.
– Хоть он и слизеринец, но весьма горяч, – мечтательно закатив глаза, произнесла Падма.
Гарри перекосило.
– Он прямо вылитый Драгго, – подхватила сестру Парвати.
– Да-да! Я тоже Драгго представляю, как Драко. Только бы ему тело понакаченнее и волосы подлиннее, м-м-м, мечта.
– Что за Драгго? – буркнула Гарри, пожалуй, слишком громко.
– Как?! Ты не знаешь? – так и подскочила на месте Лаванда.
– Может быть, ты и про Альбу Шмель не слышала? – удивилась Падма.
– Не слышала, – согласилась Гарри, отнимая туловище от постели, что оказалось большой ошибкой, так как порождения Василиска(так их прозвала Поттер) накинулись на неё и за руки вытащили на пол, усаживая рядышком с собой на пол.
– О, Мерлин, – пробормотала Гермиона себе под нос, единственная не двинувшаяся с места.
– Альба Шмель – самая крутая писательница нашего поколения! – торжественно заявила Браун. – Совсем недавно у нее вышла новая книга.
– И это шедевр, – вставила Парвати, доставая из недр мантии небольшого размера книжонку красного цвета и протягивая Гарри. – Средневековый роман.
– «Мой ласковый и нежный слизеринец, или откровения гриффиндорки»? – скептически приподняв бровь, прочла Поттер.
– Гарри, ты должна обязательно прочесть, тебе точно понравится, – уверила Джинни. – После этой книги я стала смотреть на слизеринцев, как на людей.
– Точно-точно, – закивали сестра Патил.
Гермиона закатила глаза:
– Как будто раньше в этом кто-то сомневался.
Вскоре компания разошлась, оставляя Гарри книжку и рекомендуя обязательно ее прочесть.
– А ты что скажешь? – спросила Поттер у Гермионы.
– Ну-у, мне больше понравился «Черный принц», тоже Альбы Шмель, но эта книга тоже ничего.
Гарри лишь махнула рукой, положила книжку на тумбочку у кровати, зареклась не читать сие произведение никогда и, проснувшись в двенадцать часов ночи, забравшись под одеяло, открыла первую страницу.
– «Мисс Гарриет Гроттер всю жизнь, а был ей одиннадцатый год, прожила с тетей и дядей»? – вслух прочла Гарри, что-то в этом предложении насторожило ее, а потому она закрыла книгу, потушила ранее зажженный «Люмос», выбралась из-под одеяла, легла, но через час уже была на двухсотой странице:
«Драгго подошел к Гарриет вплотную. У нее перехватило дыхание, и она попыталась оттолкнуть юношу, но тот настойчиво прижал ее к стенке:
– Вы на моей территории, мисс Гарриет, – растягивая слова, томно произнес он, – и вы в моей власти.
Мысли девушки путались, она снова и снова спрашивала себя, зачем под покровом ночи пробралась в гостиную Слизерина.
– Вы не посмеете! – пискнула она и в следующую секунду обвила руками шею лорда Мелфина.
И в его глазах цвета неба разгорелся пожар.
– Я буду не в силах остановиться, Гарриет. Слишком долго я желал Вас.
– Я больше не могу противиться своим чувствам! – в смятении призналась она.
Их губы слились в жарком поцелуе и…»
И книга вновь с раздражением была захлопнута.
– Мерлин бы побрал этих Драгго и Гарриет, – прошипела Гарри, поудобнее устраиваясь на подушке.
На следующий день мешкам под глазами Избранной мог позавидовать любой бледнолицый упырь или тупоголовый зомби. Всю ночь девушка не могла уснуть: снова и снова ей мешали непристойные сны, в которых она была той самой леди Гарриет, а лордом Драггоном де Мэлфин был, что б он провалился, Драко Малфой.