Елисей садится на банкетку, вальяжно раскинув ноги, засовывает руку в карман комбинезона и достает…паровозик. Маааленький такой, милый паровозик.
– Ту-тууууу – вытянув пухлые губки гудит мой сыночек.
Спать уже не хочется. Хочется поднять с пола шорты и футболку, натянуть их поверх комбеза фирмы Рейма на моего сына. Потом натянуть ему шапку до подбородка, выхватить в это время паровозик. Сесть в него и УМЧАТЬСЯ К ЕДРЕНЕЙ ФЕНЕ В ГРЯЗНОМ СОРТИРЕ ВАГОНА ЭКОНОМ-КЛАССА.
Натянув на Елисея все положенное, и сказав, как сильно я его люблю (обязательный атрибут прощания, принятый мной, для заряда ребенка любовью на весь день, и независимый от моей близости к суициду), я покатилась вниз по лестнице.
Чмокнув Степана в распухший от лез нос. А заодно мысленно обчмокав всего охранника за недюжинное терпение, я направила коляску к ближайшему парку. Потому что Степа блажил, Он хотел спать.
В этом месте у меня всегда возникает вопрос: Ты хочешь спать, тебе тепло, сухо. Ты закрыт от ветра, дождя Так что же ты не спиишь? Ответ был очевиден: Степа хотел, чтобы его качали.
Так просто я сдаваться не собиралась. Вцепившись в ручки коляски, я принялась раскачивать ее с разной интенсивностью, под разными углами, в разных направлениях и под разные мелодии Разными мелодиями, с меняющейся интенсивностью вопил мой сынок.
Когда на горизонте забрезжило появление органов опеки и попечительства, горестно вздохнув, я вытащила тринадцати килограммовый окорочок в пяти килограммовой одежде на свет Божий, и начала качать.
Господа мужчины! Богатыри, наращивающие себе бицепсы, трицепсы и прочие псы в тренажерных залах! Всего один год действует бесплатный абонемент в фитнес-клубе под названием «Дядя Степа-тренажер». Прошу всех желающих выстраиваться в очередь. Качайте руки, а заодно и ноги подпрыгиваниями и приплясываниями. А я пока поплюю… День только начинался.
Счастливые сорок минут. Пусть под дикой смесью дождя и снега и под диким желанием спать. Но мой малыш умиротворенно сопит в своем транспорте, и мне хорошо. Весь мир накрыла тишина. Беззвучно падает мокрый снег, беззвучно лает собака, беззвучно проносятся автомобили.
Даже мотоцикл проехал с выключенным звуком. Может, просто я оглохла.
Чтобы оглохнуть окончательно, затыкаюсь наушниками, и погружаюсь в мир аудиокниг. Боже. Спасибо.
И я уже не чувствую ни усталости, ни холода, ни злости. Мне хорошо.
Возвращает меня к действительности два фактора: надрывный баритон моего сына и ощущение мокрых ног. Сворачиваю в сторону дома.
Впрыгнув в ипотечно кредитованную квартиру, я достаю свое чадо из комбинезона. Переодеваюсь, и …понимаю, что не купила продукты для обеда.
На какой главе аудиокниги я продефилировала мимо продуктового магазина? Где был мой мозг? И еще – чем я накормлю своих детей и мужа? Три вопроса. Доширак подходил не всем.
Мысль о возвращении на улицу не радовала не только меня.
Мысль о возвращении в комбинезон пугала Степана.
Храни, Господи, соседей. Особенно хороших. Особенно соседей, имеющих таких же детей, как мои. Спустив Степку с десятого этажа на второй на полчаса, я спасла свою семью от голодной смерти и доширака.
Степа правда мало волновался по поводу обеда. Ему хотелось сидеть у меня на руках. Я чистила картошку. держа счастливую тушку на своем плече, резала лук, перекинув его с одного онемевшего плеча на другое, еще живое. Потом мы в таком двухэтажном состоянии пылесосили. мыли плиту и протирали пол.
Покормив обедом младшего члена семьи. я задумалась о том. что единственная особь женского пола в этой семье тоже, скорее всего, сдохнет от голода. если в нее ничего не положить.
Степа не сдавал позиций, Оказавшись поставленным на пол, он крепко сжал обе мои ноги в своих объятиях, и продолжал жалобно всхлипывать мне в колени В виде такой этажерки мы перешли за стол. Я была счастлива! Руки свободны! Благо ногам есть я еще не начала, то их скованность меня не особо беспокоила. Заглотив по-удавьи свой обед, я прикинула, что до сна успею погладить невесть откуда снова взявшуюся кучу белья. ”До сна… ”ох не упасть бы лицом на утюг.
Обложив Степку игрушками. включив в них всевозможные пищалки, трещалки, трынделки и перделки, спряталась за гладильной доской.
Перделок хватило ровно на пять минут. А на шестой Степан уже стягивал утюг за шнур ровно на свою лысину.
Словом. гладили мы в обнимку. Последние вещи я уже просто, поплевав, разгладила ладонью на доске, и решив, что так сойдет, закончила это нудное занятие.
Итак, спать. Спать, спать и спать.
На утрясывание сына ушло минут сорок. Благо. он был не в комбинезоне. а в милых штанишках с жирафиком и белой футболке.