— Я сказал, пойди сюда! Ты глухой или просто наглый?
Когда я поднял глаза, принц внимательно смотрел на меня. Я быстро поднялся, стараясь сохранять хладнокровие и силясь преодолеть приступ тоски.
Принц указал мне на стул. На столике передо мной лежала бумага, перо, чернила и песок.
— Хочу посмотреть, как ты пишешь.
Я взял перо, обмакнул его в чернила и посмотрел на него.
— Ну, давай.
Его неудовольствие ожесточало меня.
— Вы хотите, чтобы я написал что-нибудь конкретное, мой господин?
— Проклятье! Я сказал, что хочу посмотреть, как ты пишешь. Я разве сказал, что мне интересно, что ты напишешь?
Лучше всего было ответить на этот вопрос делом, и я написал:
«Да пребудет честь и слава с принцем Александром, наследным принцем Империи Дерзи». Я развернул лист так, чтобы он мог видеть, и снова обмакнул перо.
— Мне написать что-нибудь еще?
— Ты написал мое имя, — обвиняюще заявил он.
— Да, ваше высочество.
— Что еще там написано?
Я прочел ему все предложение. Он молчал, и я сидел, не отрывая взгляда от бумаги.
— Не слишком оригинально.
Я изумился подобному проявлению юмора. Возможно, оттого, что я был еще под властью своего видения, незащищенный, ослабевший от голода, или опьяневший от воды после трех дней воздержания, но я усмехнулся и произнес:
— Зато безопасно.
Он замер, и мне показалось на мгновенье, что мне придется пожалеть о своем легкомыслии, но он хлопнул меня ладонью по спине — чернила брызнули на лист — и рассмеялся.
— Точно. Сложно найти здесь преступление, даже мне, — он осушил свой стакан и пододвинул мне другой лист бумаги.
— Ты, кажется, неплохо пишешь. Пиши то, что я буду диктовать тебе.
Во время диктовки он ходил вокруг стола. Чем быстрее он ходил, тем быстрее диктовал, усиливая мое головокружение. Я хотел как-нибудь остановить его, но он был знаком с правилами диктовки и чувствовал, когда его мысль начинала опережать мою руку. Тогда он делал паузу, давая мне возможность дописать, но не прекращая при этом ходьбы.
«Кузен!
Меня очень тревожит твое слишком серьезное отношение к своим обязанностям. Найди проклятому келидскому легату какую-нибудь лачугу, и дело с концом. Мною, слава богам, дела не правят. А если ты не прибудешь сюда, на мой дакрах, я сварю тебя в супе.
Ненавижу этих проклятых келидцев, чтоб они пропали. Отец так увлечен келидским лордом Каставаном и его мудрыми идеями, что отправил меня сюда, в Кафарну, вместо себя устраивать зимний Дар Хегед. Погода омерзительная, мои обязанности скучны, и, разумеется, отец навязал мне в компаньоны Дмитрия. Кто-нибудь еще помешан так на заговорах и конспирации, как наш мрачный безгрешный дядюшка? Знаешь, я просто заболеваю, когда начинаю прислушиваться к его пророчествам и принимать их близко к сердцу. Единственная причина, по которой я допускаю его к себе — совершенное отсутствие других развлечений. Общество в Кафарне посреди зимы самое жалкое: одни придурки или льстецы. Кто еще поедет сюда, бросив в такое время Загад? Под влиянием Дмитрия и в ненавистном мне окружении, я решил, признаюсь, перебить или выгнать всех этих дружески настроенных келидцев, как только меня коронуют.
Поднимаю ставку до двух тысяч. Муса не позволит обойти себя какой-то кляче.
Твой не менее безутешный кузен, Сандер.»
Я прочитал написанное принцу, внес по его желанию несколько небольших поправок, а затем по наивности спросил, не хочет ли он сам подписать письмо, пока я растапливаю воск для печати.
— Наглая свинья! — Его рука взметнулась в до боли знакомом жесте, и я немедленно упал на колени, прижавшись лбом к полу. В первые годы рабства я не мог проделать подобное, не ощущая, как желудок сжимается в комок, а руки дрожат от ярости. Но со временем я понял, что такая поза сильно мешает разгневанному хозяину опустить кулак на твою голову. А чтобы начать бить ногами им необходимо некоторое размышление и подготовка.
— Прошу прощения за свою глупость, мой господин. Жду ваших распоряжений, — с моего языка слетели необходимые слова. Не слишком много. Никаких униженных извинений. От этого они злятся еще больше.
Он долго молчал, и я осмелился взглянуть на него.
— Растопи воск.
Я поднялся и подошел к столику, резкий прилив крови к моей больной голове вызвал новый приступ головокружения и я схватился за стол.
— Что с тобой?
— Ничего, мой господин, — на самом деле ему не хотелось этого знать. — Взять белый воск или зеленый, или какой-нибудь еще?
— Красный. Для Кирила всегда красный.
Я поклонился и принялся запечатывать письмо. После того, как он прижал к теплому воску свое кольцо, он позвонил в колокольчик. Один из его людей тут же явился, еще раньше чем умолк звон колокольчика. Кроме четырех вооруженных охранников, перед его дверями дежурило не меньше двух одетых в золото слуг.
Принц велел доставить письмо в Парнифор, затем развернулся ко мне. Мне было неловко праздно сидеть за столиком под его неподвижным взглядом.
— Убирайся. Скажи Дургану, чтоб всыпал тебе десять плетей за наглость. Ты слишком много думаешь, и ты не говоришь, что ты думаешь.
Я выполнил поручение и ничего не сказал… Во всяком случае, из того, что думал.
Глава 3
Прошла еще неделя, прежде чем меня снова выпустили из моего загона. Был яркий солнечный день, большая редкость для долин Кафарны, которые задерживают в себе любой туман, морось или тучу, появляющиеся над северными горами Азахстана. Возможно, именно эта таинственная туманная завеса привлекла дерзийцев, рожденных в барханах центрального Азахстана, под вечно безоблачным голубым небом, и Кафарна стала для них священным городом, городом их богов.