— Чуть не уронила! — Макс поставил зеркало на подставку и снова устроился в кресле, усадив беспечно улыбающуюся Маринку на колени.
Конечно, почудилось. Последнее время мне много всякого чудится.
Чтобы прогнать наваждение, я вспушила волосы, сняла с шеи гранатовый крестик, проверила запястья, убеждаясь, что ничего не забыла, стянула тапочки, повела плечами, пытаясь расслабиться. Темнота за стенами дома придвинулась. Любопытная какая! Ничего, сейчас все узнает.
— Суженый-ряженый… — заговорила я. Собственный голос показался чужим, фальшивым. Я невольно отвела глаза, встретившись взглядом с Максом, откашлялась.
— Смотри в зеркало! — тут же заметила непорядок Маринка.
— Не мешай! — подбросил ее на коленях Макс. — Маша, не жульничай. А то я к тебе не приду.
— Не пущу! — Маринка обняла его за шею, и я силой заставила себя отвести глаза.
В большом зеркале отражалось маленькое, а в том отражалось большое. Цепочка отражений создавала коридор. В конце довольно темный. Если пригнуться, то в этом коридоре я начинала видеть себя. Раз, два, три… у Маринки отражений было больше. Может, с другого места попробовать?
Девочка у меня за спиной выразительно хмыкнула. Намекает, что я слишком долго вожусь?
Ладно, начнем. С выполнением желаний у меня последнее время проблем не было. Надо только правильно их формулировать.
— Эй, вслух! — напомнила Маринка.
Я настроилась сразу увидеть Макса. Вот он белой точкой появляется из черноты, преодолевая один изгиб коридора за другим, приближается… На нем белая рубашка и черные брюки. Он улыбается, и улыбка преображает его лицо, на щеках появляется румянец…
— Ну, давай! «Суженый-ряженый»! — напомнила Маринка.
Воображаемый Макс в зеркале пропал. Я смотрела в зеркальный коридор, пульсирующий темнотой.
— Суженый-ряженый…
Тот, кого я успела вообразить, не был Максом. Другой. Такой же высокий, с такими же синими глазами…
— Суженый-ряженый…
Слова звучат уныло. Чувствую, больше никто не придет. Нет, даже не так — не придет тот, кого я жду.
— Приди ко мне наряженный. Макс, — оторвалась я от созерцания пустого Зазеркалья, — в какой одежде ты предпочитаешь ходить на свидание к девушкам?
— В чистой.
— Так и запишем.
Я вгляделась в серебряную поверхность. Так если очень постараться, можно вызвать именно Макса. А неизвестного товарища с широкой улыбкой мы вычеркнем. Макс улыбается сдержанно. И вообще он на эмоции не очень щедр. Вампирам эмоции противопоказаны. От них зубы ломаются.
— Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный! — Я закрыла глаза, собираясь с силами. — Суженый-ряженый…
Не успела я договорить, как опять почувствовала слабую вибрацию. Кто-то или что-то приближалось. Ногам снова стало жарко, будто подо мной развели костер. Я схватилась за стол, открывая глаза. И в то же мгновение из темного Зазеркалья ко мне приблизилась… нет, не фигура. Только лицо. Старик. Он словно заглянул в комнату, кивнул и исчез.
— Сюда идут!
Макс уже стоял около двери, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.
— Как долго! — прыгала за его спиной Маринка.
— Все в порядке, человек. — Макс втянул в себя воздух. — Он опоздал…
— Кто опоздал? — Дышать было еще тяжело. Дурацкое гадание! Я так испугалась. Еще эти постоянные недомолвки.
— Его подвезли, — произнес Макс, — чувствую запах бензина.
«Суженый-ряженый…» — еще вертелось в моей голове, хотя и так ясно, что гадание закончилось. Сюда идет что-то более реальное, чем фантом из зеркала.
— Кого вы ждете? — Зачем я задаю вопросы? Они меня все равно не слышат.
Что-то хотелось взять, чтобы защититься. Руки сами легли на поверхность стола. И только тогда я заметила, что большое зеркало лежит перевернутое. Тот, кто шел ко мне, оттуда не выберется. Я его не пущу. И вообще — никого не хочу здесь видеть.
В сердцах сломала попавшуюся под руки спичку, и тут же в дверь постучали.
От нежданного гостя шла непонятная волна силы. Фиолетовая. Не люблю этот цвет.
Маринка поднырнула под руку Макса, ловко щелкнула задвижкой. Дверь на замок закрывала только я. Вампиры такой привычки не имеют. Зато они имеют привычку без разрешения открывать двери.
Девочка выскочила в темные сени.
— Димка!
Лихая фантазия выкинула передо мной веер образов возможных Дим. Парочка была у меня в школе, один в спортивной секции по фехтованию. Димой звали лошадь на конюшне. Она недавно пала.
— Смотрите, кто это!
Маринка втащила в комнату человека, с ног до головы укутанного в длинную черную куртку с надвинутым на глаза краем капюшона. Высокие сапоги, отороченные мехом, были покрыты коркой снега.
Наверное, как-то так должны выглядеть призраки прошлого. В черном и со снегом на ногах. Тень отца Гамлета, ведьмы Макбета, дух Акакия Акакиевича в поисках шинели…
На пороге стоял Дракон.
Глава II
ЖРЕЦЫ ХРАМА ВАМПИРОВ
Когда перед тобой встает прошлое, пускай и не столь отдаленное, оно рождает всего одно желание — спрятать голову под подушку, шепча про себя, что это сон, плохой сон. Перевернешься на другой бок, и вот тебе уже снится что-то приятное: все хорошо, сияет солнце, цветут елки.
Я моргнула раз, другой. Видение не пропадало. Не испарилось сизым дымком, не поменяло обличья. Тогда я потянула руку, чтобы ущипнуть себя. Ухватила кожу на руке. Больно. Но ничего не изменилось. Значит, все на самом деле.
Маринка с ловкостью ящерки вскарабкалась Дракону на руки, откинула с его головы капюшон.
Он оставался поклонником черного цвета. Черная шапочка, виден ворот черного свитера. Но что-то ушло. Точно, татуировка пропала. Стильная такая, рисунок дракона на левой щеке, плавно переходящий на шею. Давно, когда жизнь была другой, я маленькой и глупой, а в природе еще держалась осень, Дракон являлся главарем готской тусовки моего города. И вот захотелось ему однажды могущества, чтобы не только поклоняться силам тьмы, но и самому стать такой силой. Стать вампиром. Не получилось. А получилось у него за маниакальное желание убить Макса загреметь в психушку.
— Тебя уже выпустили из дурдома? — пробормотала я, немного переврав знаменитую фразу из фильма про Шурика[1].
— Там долго не задерживаются, — хрипло, с мороза, ответил мне Дракон. — Привет, кнопка! — Это уже Маринке, цепко держащейся за его шею.
Семейная идиллия, сцена первая. Отец пришел с охоты и принес мамонта. Нет, дракона. Отец? А чего он ее «кнопкой» величает? Они знакомы?
В нормальной жизни его звали Дима Сторожев. Круглолиц и улыбчив, невысок и в меру упитан. Вот только длинных черных волос у него теперь не было. Свою красу и гордость — хвост, всегда чинно лежавший между лопаток, — ему пришлось где-то оставить. Как и цвет. За время, что мы не виделись, краска сошла, и Дима вновь стал темно-русым. На высоком лбу обозначились залысины, над бровями, повторяя их форму, пролегли первые морщины. Но карие глаза смотрели, как всегда, нагло и вызывающе, пухлые губы, а от улыбки на щеках обозначались ямочки.
Раздражение медленной каракатицей проползло от живота к груди. Держите меня семеро! Сейчас порву его на части!
Я вцепилась в край стола, чтобы сразу не метнуть в Дракона что-нибудь тяжелое. Например, зеркало. Разобьется — нехорошая примета обеспечена. Нежданному гостю долго не усидеть в нашем маленьком домике. Семеро козлят изгонят волка, и победит добро!
— Привет, Макс! — Дракон старательно обстукивал свои луноходы.
— Здравствуй, — отозвался любимый. Он даже не думает возмутиться?
— Не старайся быть вежливым. — Мне хотелось говорить спокойно, но получался полушепот-полухрип. — Сейчас он обратно пойдет.
— Зачем? — В простодушном лице Дракона светилось изумление.
— За хлебом в магазин, — зашипела я, уподобляясь еще одному представителю из семейства хладнокровных.
1
Приблизительная цитата из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».