— Он был бы за то, чтобы ты уехал, — сказала я. — И я все равно считаю, что мы можем пойти в один колледж.
Сэм вскинул на меня глаза, не отрывая рук от висков, как будто позабыл, что они там.
— Это было бы здорово. — Он помолчал. — Но мне… мне бы очень хотелось познакомиться с новыми волками, посмотреть, кто они такие. Мне так будет легче. Тогда, может быть, я смогу уехать. Когда буду уверен, что здесь все будет в ажуре.
Я зачирикала пункт «Выбрать колледж».
— Я подожду тебя, — сказала я.
— Но не всю же жизнь.
— Нет, если окажется, что от тебя нет никакого толку, я уеду без тебя. — Я побарабанила ручкой по зубам. — Думаю, надо завтра посмотреть в лесу новых волков. И Оливию. Я позвоню Изабел и расспрошу ее про волков, которых она видела рядом с домом.
— Прямо целый план, — сказал Сэм.
Он положил свою карточку обратно на стол и что-то дописал к списку, потом улыбнулся и развернул ее ко мне.
«Слушаться Грейс» — значилось там.
Потом я вновь стал перебирать в памяти все, что мог бы добавить к перечню задач, все, чего я хотел, пока не осознал, что у оборотней не может быть будущего. Например, «написать роман», «сколотить рок-группу», «выучиться на переводчика мрачной поэзии» и «поездить по миру». Теперь, после того как я долго напоминал себе, что все это для меня невозможно, такие желания казались мне каким-то баловством, прихотью.
Я попытался вообразить, как заполняю заявление о приеме в колледж. Набрасываю фабулу романа. Вешаю объявление «Рок-группе требуются барабанщики» на доску напротив почты. Слова эти кружились у меня в голове, такие ослепительные в своей неожиданной досягаемости. Мне очень хотелось дописать их к своему перечню зароков, но я просто… не мог.
Вечером, пока Грейс принимала душ, я вытащил карточку и снова взглянул на нее.
«Верить в свое исцеление», — вывел я.
5
Я вновь стал человеком.
Перед глазами все расплывалось, я обессилел и не понимал, где нахожусь. С тех пор как я в прошлый раз пришел в себя, прошло уже много времени; должно быть, я снова превращался в волка. Я со стоном перевернулся на спину и с опаской сжал и разжал кулаки.
В утреннем лесу стоял пронизывающий холод, в воздухе висел туман, придававший всему вокруг призрачную золотистость. Рядом выступали из дымки влажноватые стволы сосен, темные и шершавые. На высоте нескольких футов они уже казались нежно-голубыми, а дальше и вовсе тонули в белесом тумане.
Я лежал в грязи; все плечи были облеплены растрескавшейся коркой. Когда я поднял руку, чтобы отряхнуться, оказалось, что и пальцы тоже покрыты ею — жидкой полупрозрачной грязью цвета детской неожиданности. От ладоней пахло тиной, где-то под боком лениво плескалась вода. Я поводил перед собой левой рукой и ощутил под пальцами сначала все ту же грязь, потом воду.
Как меня сюда занесло? Я бежал со стаей, а потом начал превращаться, но не помнил, как оказался на берегу. Должно быть, я снова превращался. Сначала в волка, затем назад в человека. Эта логика — вернее, ее полнейшее отсутствие — была просто убийственной. Бек говорил, что со временем превращения станут более контролируемыми. Ну и где же обещанный контроль?
Я лежал ничком, чувствуя, как разбегается по всему телу дрожь и покалывает от холода кожу, и думал о том, что скоро опять превращусь в волка. Господи, до чего же я устал. Я вытянул перед собой трясущиеся руки и с изумлением отметил, что кожа сделалась ровной и гладкой, от большинства старых шрамов, наследия прошлой жизни, не осталось и следа. Я возрождался заново с пятиминутными перерывами.
Из леса донесся какой-то шум, и я повернул голову, пытаясь определить, не грозит ли мне опасность. Совсем рядом, полускрытая за деревом, стояла и смотрела на меня белая волчица; в косых лучах восходящего солнца ее мех отливал розоватым золотом. До странности задумчивые зеленые глаза на долгий миг встретились с моими. Взгляд был каким-то непривычным. Человеческий взгляд, в котором не читалось ни осуждения, ни ревности, ни жалости, ни злости, лишь молчаливый интерес.
Я не мог понять, какие чувства это у меня вызывает.
— Что пялишься? — огрызнулся я.
Она бесшумно растворилась в тумане.
Мое тело содрогнулось, больше не подвластное воле, и я перестал быть человеком.
Не знаю, сколько времени я пробыл волком в этот раз. Несколько минут? Часов? Дней? Было позднее утро. Я не чувствовал себя человеком, но и волком тоже не был. Я завис где-то в промежутке, сознание перескакивало от воспоминаний к настоящему и снова к воспоминаниям, причем и то и другое было одинаково четким.