Но Натан и Макс уже направились к двери, и я не хотела испытывать судьбу, оставаясь здесь и дальше.
Я не оглядывалась, когда мы шли по подъездной дорожке, но не могла перестать представлять освобожденную душу Кира, скользящую в бесцветной загробной жизни рядом со мной, на пути к вратам.
ГЛАВА 25
Что-то во веки веков
Прошла неделя, прежде чем я перестала плакать целыми днями. Большую часть времени я оставалась в комнате Натана, свернувшись клубочком под одеялами в его кровати.
Натан был рядом со мной, когда не наблюдал за приготовлением к повторному открытию книжного магазина. Мы не разговаривали. Не думаю, что сказала ему хоть слово за шесть дней. Но когда моя депрессия рассеялась на достаточно долгое время, я решила, что должна спросить о том, что видела.
— Сколько времени вы были женаты?
Натан вздохнул и лег рядом со мной.
— Это один из тех неизбежных разговоров, да?
— Да.
Я взяла кружку крови, которую он оставил для меня на ночном столике. Кровь начала сворачиваться, но я все равно выпила, радуясь, что мой аппетит возвращается.
Натан откашлялся.
— Почти тринадцать лет.
— Ты сильно ее любил, — я накрыла его руку ладонью. Я здесь для тебя. Позволь мне войти.
Когда он посмотрел на меня, его глаза были окружены красными кругами.
— Я люблю ее.
Настоящее время потрясло меня.
Он почувствовал это. Но не извинился.
— Я не хочу, чтобы ты думала, что не волнуешь меня. Это не так. Узы крови видят это. У меня нет выбора в этом случае. Но я не могу отпустить ее.
— Ты не должен, — по моей щеке скатилась слеза. — Натан, ты…
«Любишь меня?»
— Нет, — он знал, что я намеревалась спросить у него. Вспышка боли исказила его черты. Мое сердце должно было превратиться в камень в моей груди, но я знала, что он отвергает не меня. Он отвергал себя.
В течение нескольких минут мы лежали в тишине. Ничего кроме напряжения, связывающего нас через узы крови. Наконец он перекатился набок, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Теперь остается вопрос: ты присоединишься к «Движению»? Ты думала об этом?
Конечно. Я была почти готова сказать ему, куда он мог засунуть свое драгоценное «Движение», но слова не успели сорваться с моих губ, как он снова заговорил:
— Потому что я выхожу.
Внезапно я осознала значение фразы: «Я поражен до глубины души».
— Ты серьезно?
Он засмеялся.
— Я был на испытательном сроке более семидесяти лет за то, что убил Марианну. Я никогда не прекращал жалеть об этом, и если бы прямо сейчас кто-нибудь зашел в эту дверь и дал мне шанс поменяться с ней местами, я бы сделал это. Но «Движение» никогда не простит меня, а пока они не перестанут бросать мне это в лицо, я не смогу двигаться дальше.
Здесь было большее. Я чувствовала это прямо под его сожалением. Но я не стала давить. Для этого будет другое время.
— Это большая перемена. Я тоже кое-что сделаю. Начну искать собственное место, — сказала я с жизнерадостностью, которую на самом деле не чувствовала.
— Нет, — его восклицание было таким страстным, что испугало меня. Более мягко он пояснил: — Кэрри — ты мой потомок. Я бы никогда не попросил тебя уехать. Я не думаю, то смог бы выжить, если бы ты сделала это.
— Это не значит, что я не могла бы забежать и навестить тебя.
Он схватил меня за руку:
— Останься.
Я знала: он не мог сказать то, что чувствовал на самом деле. Он не знал, что действительно чувствовал. Но я-то знала.
Создатель должен любить своего потомка. Такова была болезненная правда вампирского существования. Именно это делало узы крови такими нерушимыми. Я полагала, что было бы мило, если бы он полюбил меня без этой связи между нами, но он был ранен и запутался. Его эмоциональное отчуждение было почти облегчением для меня.
— Ты знаешь, что будут последствия, — Натан положил голову мне на плечо. — Если я уйду из «Движения», я буду приговорен на смерть. Если ты не присоединишься к ним, то же будет и с тобой.
— Что ж, я перейду от одного смертного приговора к другому. На самом деле я забыла, каково это — жить без них. — Я поставила кружку обратно на ночной столик и зарылась в подушки.
— Что ты скажешь, если мы прогуляемся сегодня ночью? — внезапно спросил он. — Ты не выходила из этой комнаты несколько дней.
— На самом деле, душ можно было бы принять, — согласилась я. — И мне не повредит увидеть других людей. Не то чтобы ты не был классным по-своему.
— Я включу воду, — он выбрался из постели с ухмылкой на лице.
— Подожди, — окликнула я Натана. Когда он остановился, я робко улыбнулась: — Принесешь мне мое сердце?
Он кивнул, но выглядел смущенным. В ожидании его возвращения я повернулась на бок и помахивала пальцами перед серебряным карасиком в чаше. Прежде я рассматривала его трехсекундный цикл памяти как проклятие, веря, что такое частое обновление жизненных взглядов не доведет до добра.
В то время я и не представляла, что вещи могут становиться лучше с каждой трехсекундной переменой, так же как я никогда не считала, что превращение в вампира может обернуться к лучшему.
Натан вошел в комнату, держа стальную коробочку, которую он приобрел, чтобы хранить мое сердце в безопасности. Внутри оно было завернуто в слои марли и ткани, и в пузырчатую пленку и лежало в гнезде из пенопласта. Только Макс был осведомлен об этой заботливой упаковке, потому что я все еще исцелялась от повреждений, которые нанес мне Кир. Поскольку Натан запер коробку на замок и сбросил кодовую комбинацию, мне пришлось взять с Макса слово, что оно в безопасности.
Натан протянул мне драгоценную упаковку, его руки дрожали. Я улыбнулась:
— Все хорошо. Сердце Кира пережило все эти годы в деревянной коробке. Очень плохо, что она не развалилась на щепки и не убила его.
Натан откашлялся и указал на коробку.
— Что ты хочешь делать с этим?
Я глубоко вздохнула.
— Я хотела дать его тебе.
— Нет.
— Выслушай меня, — я прижала его руки в коробке. — Оно остается с тобой. Не потому что ты мой создатель. Не из-за уз крови. Я остаюсь с тобой, потому что доверяю тебе. Свою жизнь.
Он отвернулся.
— Ты знаешь, что я сделал.
— Знаю. — Крики и мольбы Марианны теперь тоже преследовали меня. — Но я доверяю тебе.
Слезы засверкали в его глазах, но не пролились.
— Спасибо. Но я сам себе не могу доверять.
Позже, когда встало солнце, и Натан спал рядом со мной, я взяла его за руку. Он снова начал носить свое обручальное кольцо, либо как знак мне забыть о нем, либо как вечное наказание для себя. Я полагала, последнее было ближе к правде.
Но его самовольно наложенная епитимья была излишней. Пожиратель душ все еще был здесь, «Движение» скоро узнает о провале Натана, и, Бог знает, что еще появится на горизонте. У меня была большая уверенность, что много чего может свалить нас с ног и без его чувства вины, преследующего нас.
Но я никуда не собиралась.
Я открыла ящик ночного столика и положила коробочку внутрь. Подумала о своих родителях и в первый раз со времени аварии простила себя. Я зашла так далеко, что больше не узнавала человека, которым была когда-то. Я отвергла слепое восхищение и привязанность, которые Кир предлагал мне. Я отказалась от его обещаний силы без ответственности, потому что знала, что жизнь без ответственности была бессмысленной. И хотя я делала вещи, которыми не гордилась, я не сожалела о них. Поскольку, возможно, была сильнее Натана.
Сила не в том, чтобы нести крест скорби и стыда. Сила приходит, когда ты выбираешь собственный путь и живешь без сожалений.
И пока у меня была эта сила, чтобы жить, я собиралась делать это без сожалений.
Конец
kfdf