Надо ли упоминать, что он тоже был в черном?
И еще потом почему-то подумалось, что он нерусский, хотя никаких оснований так думать не было. Наверно, мне слишком хотелось найти в нем хоть что-то особенное.
Второе, что мне в нем понравилось — он оказался очень простым в общении. Дружелюбный, свойский. Однако при этом в нем ощущалась полная уверенность в себе — но без наглости, без надменности и агрессии. Уверенность, которую не надо ежеминутно доказывать и подтверждать. «Видно, он из тех, кто мягко стелет, — подумал я. — Теперь понятно, почему он мне понравился».
Я сам всегда хотел быть таким.
Быстро темнело. Небо стало цвета индиго; с каждой минутой в нем загорались новые звезды. Лужи затянуло пленкой льда.
— Здесь гулять негде, — сказала Ники. — Народ сейчас после работы в метро ломится, затопчут.
— Я знаю хорошее место, — сказал Грег. — Пошли.
Мы прошли вдоль торговой зоны у метро, миновали троллейбусный парк, автозаправку и вышли к последнему остатку пустошей.
Это была полоса отчуждения шириной метров в пятьсот, оставленная между двумя кварталами новостроек по причине того, что там проходила ЛЭП. Вышки стояли в два ряда, неся тяжкие гроздья проводов, а между ними шелестел мертвый обледеневший бурьян. Грег повел нас по одному ему видимой тропинке, лавируя среди сухого чертополоха. Вскоре впереди показалось что-то темное, закрывающее небо. Оказалось, что это невысокий круглый холм — не то курган, не то бункер старинного бомбоубежища. Туда-то мы и взобрались.
Сверху холм был увенчан четырехугольной бетонной плитой. Вдалеке, куда ни глянь, светились окна новостроек. Странный холм и его окрестности были единственным черным пятном в кольце огней. Провода над нашими головами басовито гудели на ветру, и казалось, будто это металлическое гудение издает текущее по ним электричество.
— Располагайтесь, — сказал Грег, садясь прямо на бетон.
Ники немедленно последовала его приглашению, и приняв элегантную позу, разлеглась на плите, как на пляже. Я остался на ногах. Это место выглядело весьма неуютным, даже если не брать в расчет ветер и холод. Одинокая возвышенность, которая просматривается со всех сторон, и мы торчим на ее верхушке. Нет, прикольно. Но как-то слишком… торжественно.
Воздух вдруг странно зарябил. У меня зачесались глаза, будто ветер набросал в них пыли. И почему-то подумалось о Валенке.
— А где Валенок? — спросил я, протирая глаза. — Я думал, вы втроем будете.
— Мы и будем втроем, — сказала Ники. — Он пошел за пивом, скоро появится. Да вот он.
— Где?
— Обернись.
Я развернулся на каблуках и увидел Валенка. Он стоял у меня за спиной, держа в лапе бутылку пива, и ухмылялся. Было полное ощущение, что он возник прямо из воздуха.
— Так и знал, что вы сюда полетите, — сказал он невнятно, открывая пиво зубами. — Приятное местечко, правда?
Я молча кивнул, пытаясь понять, откуда он возник. Если отбросить все совсем уж невозможные варианты, оставался только один — телепортировался. Или я окончательно ослеп. Все подходы к холму просматривались метров на двести. И, если уж рассматривать и эту версию — я не заметил, чтобы он сюда подлетал. Но кое-что я все-таки отметил: стоило ему появиться, как у меня сразу перестали чесаться глаза.
— Ну-ка, что там у тебя? — оживилась Ники при виде бутылки. — Дай глотнуть!
— А тебе уже исполнился двадцать один? — строго спросил Валенок, плюхаясь рядом с ней на бетон. На фоне Грега он казался огромным, как танк, но почему-то не казался угрожающим. В общем, хотя Грег был в полтора раза меньше его, сразу чувствовалось, кто тут главный.
Ники, там и не допросившись пива, пожала плечами и растянулась на спине, закинув руки за голову.
— Посмотрите, сколько звезд! — сказала она мечтательно. — Все небо усыпано! А как сегодня хорошо виден Млечный путь!
— Одна спираль? — уточнил Валенок.
— Издеваешься? Обе, конечно! А вон, смотри — астероид полетел! Леша, ты когда-нибудь видел парад планет?
Я тоже уставился наверх. Но не увидел ничего, кроме десятка каких-то крупных звезд, хаотически раскиданных по небу. А при чем тут две спирали и астероид, я вообще не понял, и решил, что это какой-то непонятный юмор.