Ах да, Ники…
— Грег, что-то я не понял, — нарушил я тишину. — Что имела в виду мама Валенка?
— Что конкретно не понял? Про милицию?
— Да нет — про змеев! Насчет «змеев запускать»…
Валенок хмыкнул.
— Ах, про змеев? — улыбаясь, ответил Грег, и встал с дивана. — Не понял? Хочешь посмотреть? Иди за мной.
Мы вышли на балкон. Передо мной раскинулась панорама новостроек, над ней — штормовое небо. Над заливом клубились тучи, в них полыхали холодные пронзительные вспышки молний.
— Вон там, — показал рукой Грег.
Я с удивлением заметил черного воздушного змея. Он все еще трепыхался в небе, только теперь стал гораздо ближе. Вскоре я понял, что он летит в нашу сторону. Мне стало тревожно. Что-то он был слишком большой для воздушного змея… Черт, да он не просто большой, он огромный!
Я наконец понял, кто передо мной, и шарахнулся с балкона, но Грег загородил мне дверь.
Это был никакой не змей! Над крышами Яхтенной парил дракон. Черный, жуткого вида, с длинной узкой мордой, похожей на зубило. Он не был похож на дракона из сказки. Он излучал угрозу, и был откровенно страшен. Он был похож на огромного птеродактиля, и еще — на истребитель нового поколения. И летел прямо к нам!
Грег потянул меня за руку.
— Давай уйдем, а то здесь и так места мало.
Я позволил увести себя с балкона, плохо соображая, о чем он говорит. Сел на диван, словно робот, не в силах отвести взгляд от балконного окна. За окном медленно потемнело. Неожиданно прямо за мокрым стеклом возникла черная морда и зубастая пасть, в которую я бы поместился целиком.
Удар, скрежет железа!
«Он приземлился», — понял я.
Пасть за стеклом сменилась глазом размером с колесо — таким же черным, круглым и лишенным выражения. Он только холодно блестел, словно обсидиан.
О чем думает это чудовище, глядя на меня в упор?! Казалось, его крылья застилали все небо. В темноте раздался оглушительный удар грома (или это отвалился балкон?) Дом содрогнулся. Лязгнула балконная дверь — я чуть не подскочил. В комнату вошла Ники, мокрая как мышь. Черные волосы слиплись прядями, на косуху стекала вода.
— Ну и погодка! — заявила она, осторожно вытирая потекший макияж. — Привет, Леша! Вовремя ты искупался — на заливе аж волна поднимается. Пойду, переоденусь. Валенок, одолжи сухую футболку.
— Не дам, — отозвался тот откуда-то с кухни. — Ты ее растянешь.
Я бросил взгляд на балкон. Там было пусто.
— Ты чего туда смотришь? — спросил Грег.
— А г-где оно? Ну, дракон? Улетел?
Все засмеялись.
— Он думает, что я прилетела на драконе! — со смехом воскликнула Ники. — Нет, ну до чего же сильны у людей стереотипы!
— Скажи ему, Ники.
— Это была я, — сказала Ники. — Я — дракон.
Я впал в ступор.
Грег похлопал меня по плечу.
— Пошли на кухню. Ники будет пить чай, пока не простыла. А ты теперь можешь спрашивать.
Тарелка борща оказалась неплохим средством от шока. Когда я прикончил добавку, то был уже готов рассуждать здраво и осмысливал ситуацию.
Конечно, я уже давно понял, что к людям троица имеет косвенное отношение. Предполагал всякое. Однако драконы! Такое мне даже в голову не приходило. Неужели и Грег, и Валенок…
— Так вы все — драконы?
— Мы — Черный клан, — сказал Валенок.
Меня поразило, с какой гордостью он это произнес.
— Посмотри на нас хорошенько, — сказал Грег, вставая. — Нет, ты не вспоминай, не копайся в памяти — предыдущий опыт тут не поможет. Мозг цепляется за привычное. Даже когда ты наконец освободился от человеческой слепоты и научился видеть, ты принял нас за воздушные змеев. Смотри непредвзято. Не думай о том, что должен увидеть, не собирай мир, просто смотри.
Я попробовал сделать, как он сказал.
Вскоре у меня жутко зачесались глаза. Потекли слезы.
— Смотри, смотри, привыкай, — сказал Грег.
И я таращился на них, хотя инстинкт самосохранения приказывал мне зажмуриться. Но я пересиливал себя и смотрел. Зуд перешел в жжение — а потом пропал. Теперь я отчетливо видел, что у всех троих зеленоватые глаза и вертикальные зрачки, на лицах светятся странные знаки, а за спинами словно сгустилась черная тень. Крылья?!
— Теперь убедился?
Их человеческий облик был только личиной, внешним слоем, за которым просвечивала иная сущность. Для ее описания у меня не было слов, потому что им не было в этом мире соответствий. Я мог только охарактеризовать их через эмоции, которые они мне внушали — страшные, могущественные, смертоносные. Величественные. Прекрасные.