Синий? В такой одежде? Ха-ха-ха.
Желтый? Но у всех желтых в человеческом обличье волосы с рыжим отливом, а у него — каштановые. И вдобавок, этот дракон уж точно выглядел законченным неформалом и одиночкой.
Бронзовый? А хрен его знает. С ними я еще не сталкивался.
Как бы узнать?
Я мучительно перебирал все, что только слышал от Грега и ребят о разных драконах, а толпа на Невском, чем ближе к вокзалу, тем становилась гуще. Из метро валил поток на переход. Мне пришлось нагнать его и идти почти прямо за спиной, чтобы не потерять из виду. Я то и дело поднимался на цыпочки, чтобы высмотреть его затылок в толпе.
Кудлатый прошел мимо метро и двинулся к Лиговке, когда мое внимание привлекла интересная деталь: к его рюкзаку сверху был примотан сверток, из которого торчал экзотического вида гриф. Странный, для гитары вроде маловат… Мандолина, что ли?
На пару секунд я потерял его из виду, затормозил и завертел головой.
Вдруг кто-то потыкал мне пальцем в спину.
— Что ты ко мне привязался? Тебе что-то надо? Кто тебя послал?
Я обернулся и увидел того, кого преследовал. Как он там оказался?!
Он смотрел на меня так хмуро, что я даже слегка оробел.
— Никто! Я просто гулял по Невскому и увидел, типа, собрата… Я сам недавно превратился…
— Вижу, что недавно, — проворчал бродяга. — Говоришь, просто гулял? А это пресмыкающееся что тут делает?
Он показал на Валенка, который стоял метрах в десяти и неубедительно делал вид, что изучает газетный киоск.
Я лихорадочно задумался, что бы ему такое соврать…И тут мне кое-что пришло на ум.
— Ладно, я скажу правду, — зашептал я, косясь на Валенка. — Я тренируюсь на тебе. Мой глава клана велел проследить за тобой и определить твой вид и предпочитаемую стихию.
— И все? — проницательно спросил кудлатый.
— Не совсем… Слушай, друг, у меня к тебе деловое предложение. Я даю тебе пятьсот… триста рублей, а ты быстренько рассказываешь мне, какого ты вида дракон и как тебя победить.
— Всего триста?! — возмутился тот. — А почему не пять…
Тут он осекся, и ухмыляясь погрозил мне пальцем.
— Обойдешься! Что мне твои триста? Два раза пообедать. Упражняйся сам. А лучше поищи кого-нибудь другого.
И он ушел.
Я так ничего и не выяснил. Но подозрения мои если не подтвердились, то окрепли.
Кудлатый выглядел сущим бродягой, оборванцем, бессребреником… Вот в чем коренная неправильность! Нищий дракон? Не верю! Но что если он не бедный, а просто очень жадный?
А подобная запредельная жадность — это уже признак!
Как бы это проверить наверняка?
Тут я и вспомнил про сверток, из которого торчал гриф. Красивый лакированный гриф, который так выделялся на фоне отрепьев. Вот оно.
«Ну докатился, рыцарь с большой дороги! — укоризненно сказал я себе. — На странствующих менестрелей нападаете! Стыдно, сэр!»
С этими мыслями я, уже не скрываясь, пустился за кудлатым в погоню. Он меня конечно увидел, и даже приостановился с кислой миной, видимо, думая, что я снова буду предлагать ему деньги. Но он никак не ожидал того, что я сделал. А я подбежал к нему, ухватил сверток с музыкальным инструментом, рванул и кинулся бежать прочь со всех ног.
— Стой! — взвыл он. — Убью!
И бросился за мной в погоню. Сшибая с пути зазевавшихся пешеходов, мы пересекли Лиговский и парковку такси. Я влетел в двери Московского вокзала и застрял в плотной толпе на ступеньках зала ожидания.
— Держи вора! — раздался вопль сзади.
Я рванул вперед. Какой-то гад подставил мне ногу, я споткнулся и чуть не упал.
Кудлатый был уже близко. Он энергично работал локтями и перепрыгивал через чемоданы, пробираясь ко мне. Я понял, что меня сейчас просто скрутят, как привокзального карманника. И поступил как заправский вор — швырнул сверток прямо ему под ноги. Тот не успел остановиться и наступил на него со всей дури. Внутри что-то жалобно тренькнуло и хрустнуло.
Кудлатый рухнул на колени перед свертком и склонился над ним, как над павшим в бою товарищем. Медленно развернул.
Внутри оказалось банджо. Точнее, то, что от него осталось.
— Ты его сломал! — он поднял искаженное горем лицо. В глазах у него стояли слезы. — Я с ним… уже восемнадцать лет… по всему миру… А ты его — сломал!
Мне стало очень стыдно и жалко — и его, и погибшую бандуру. Наверно, надо было что-то сказать, я и ляпнул первое, что пришло на ум.