- Александр, не пора ли идти? - Позвал один из молодых людей. - Танцы начинаются в полдень.
- Да, да. Иду, - он прекратил стучать ногой по полу. - Завтра займись осмотром и переписью подарков. Последние дни я чувствую себя как-то... странно...
- Хорошо, господин, - я поклонился и, поскольку не был уверен, что увижу его до его дня рождения, я прибавил еще несколько слов. - Пусть в день вашего дакраха боги наградят вас славой и мудростью, - это пожелание было довольно странным. Славы желали друг другу дерзийцы, а вот пожелание мудрости было исключительно эззарианским.
- Ступай, Сейонн.
Идя к двери, я заметил, что леди Лидия стоит совсем близко, за украшенным рубинами парадным доспехом, из-за которого Александр не мог видеть ее. Наши глаза встретились до того, как я успел притвориться, что не заметил ее. Взгляд ее чудесных зеленых глаз был полон живого интереса.
Остаток дня я провел за теми же занятиями, что и предыдущие дни, но на следующее утро Бореш, морщась от недовольства, вынужден был отпустить меня в комнату для даров.
Приятно было сидеть в тихой комнате. Если не считать регулярной смены караула и визитов Бореша, который приходил бранить меня за лень, я был совсем один с моей книгой и перьями. Окна были занавешены тяжелыми шторами, пламя свечей отражалось на всех гладких поверхностях. После обеда я задремал, но вскоре был разбужен голосами за дверью. Женскими голосами.
- Подожди здесь, Нира. Я хочу взглянуть на кувайский лук еще раз. Мой мастер говорит, что не бывает луков лучше этих, я закажу себе такой, если только смогу его натянуть. И я не хочу, чтобы кто-нибудь видел, как я буду это делать, - это была леди Лидия. Спрятаться мне было негде. Я перебежал на другую сторону комнаты за заставленные безделушками столы, надеясь, что она не заметит меня в полумраке. Я опустил глаза в книгу и постарался сосредоточиться на работе.
- Я так и думала, что ты здесь.
Приблизительно этого я и ожидал, но все равно вздрогнул, когда надо мной зазвучал ее голос. Я соскользнул со стула и преклонил колени.
- Госпожа. Чем я могу услужить вам?
- Сядь обратно и расскажи мне о себе, - зеленая юбка для верховой езды, коричневатая туника и высокие кожаные сапожки шли ей гораздо больше бального платья. Рыжие кудри свободно спадали на плечи. С ее плеча свисал старый обшарпанный лук, а в руке она держала новый, прибывший в дар из Кувайи.
Я сел на стул и указал ей на перо и чернила.
- Я всего лишь писарь его высочества. Ничего больше.
- Я думаю, ты гораздо больше. Не могу поверить в то, что я видела и слышала вчера. Именно поэтому я и пришла, - она уселась на позолоченный стул, вырезанный в форме змеи, подарок из Манганара, поставила локти на стол для подарков, положила подбородок на ладони и пристально посмотрела на меня. - Кто ты такой, что можешь просить Александра из Азахстана сдерживать свою ярость, и он выполняет твою просьбу? Ни его мать ни его отец не смогли бороться с его нравом. Его дядя, который обожает его, давным-давно отчаялся перевоспитать его. И больше ни один из живущих людей не осмеливается даже пробовать. А тут раб с тихим голосом усмиряет его, как конюх усмиряет испуганную лошадь. Мне хотелось бы понять, как это возможно.
- Я не могу объяснить этого, моя госпожа. Я не могу обсуждать...
- Разумеется, ты не можешь обсуждать его. Ты мог бы нечаянно сказать правду, упомянуть, что он злой, испорченный, мстительный мальчишка. Но здесь тебя никто не услышит, кроме меня. А ты, наверняка, должен знать о намерениях Императора на мой счет. Помни, что когда-нибудь я стану твоей хозяйкой.
Она была очень настойчива, даже для дерзийцев с присущей им силой воли и упрямством. Было очень сложно не выполнить ее просьбу. Но мне удалось.
- Это ничего не меняет, моя госпожа, даже наоборот. Я тем более не могу выполнить вашу просьбу, ведь моя хозяйка не захочет, чтобы я болтал о хозяине, не спросив на то его позволения.
Мне показалось, что свет свечей стал ярче, когда она улыбнулась.
- Он приказал тебе быть откровенным. Я понимаю... я вижу в тебе душу и разум, более чем необычные для того... кто попал в подобное положение. Прекрасно. Не будем говорить об Александре. Поговорим о Сейонне. Ты эззариец?
- Да, моя госпожа.
- Волшебник. Наверное, это все объясняет. Я слышала, что эззарианские волшебники могут исцелить безумного. Ты тоже можешь?
- Я прошел через Обряды Балтара, моя госпожа. Я больше не волшебник.
- Сколько ты служишь принцу?
- Всего лишь три месяца.
- Три месяца на то, чтобы обуздать строптивого эгоиста, дожившего уже до самого совершеннолетия? Я просто поражена.
- Моя госпожа, я ни в коем случае не хотел бы оскорбить вас, но я должен вернуться к...
- Нет, Сейонн. Так просто ты от меня не отделаешься. Моя камеристка предупредит нас, если кто-нибудь появится, - она потянулась к кувайскому луку, который до того положила на стол. - А что ты умеешь еще, кроме письма?
- Все, что прикажут: читать, писать, прислуживать за столом. Это должно быть неинтересно вам.
- Хм, - Она пробежалась пальцами по изгибу лука и нахмурилась. Сколько лет ты в рабстве?
- Шестадцать лет.
- Так долго?! Ну, ладно, если ты не хочешь говорить о настоящем, давай перенесемся на семнадцать лет назад. Как ты стал таким человеком, с которым считается Александр?
- Прошу вас, моя госпожа. Я не могу. Мне нечего сказать об этом.
- Я требую. Я ничего не знаю об эззарийцах, кроме того, что они волшебники и умны настолько, что позволили править собой женщинам. Расскажи мне подробнее.
Я не имел права. Даже ей, несмотря на ее искренний интерес.
- Прошу вас, поймите меня. Я не существовал семнадцать лет назад. И три года назад. Даже час назад меня не было. Раб живет только настоящим моментом. Я умоляю вас извинить меня, но мне нечего рассказать. Я раб, который умеет читать и писать, который призван служить будущему Императору Дерзи.
- Я понимаю, - мне было больно слышать холодные нотки в ее голосе, так же больно как наблюдать закат после редкого для Кафарны солнечного дня. Только один вопрос, последний. Кто был твоим хозяином до Александра?
Я не хотел говорить и об этом, но я не мог обидеть ее еще сильнее.
- Покойный барон Хархезиан, госпожа.