Как видишь, приехать я не смогу, хотя я уверен, что торжества будут достойны того, чтобы отдать за них жизнь. У меня уже свербит в горле, когда я представляю себе все те бутылки, из которых будет пропущено за твое помазание и двадцатитрехлетие, а все остальное у меня свербит, когда я представляю всех тех красоток, которых ты соберешь, чтобы и остальные развлеклись! Ты непременно должен сохранить для меня бутылочку и девицу, а также задор для участия в скачках между Загадом и Драфой следующей весной. Мой Зеор в отменной форме, и с таким превосходным наездником, то есть со мной, мы без труда справимся с несчастным Мусой и его ледащим всадником. Ставлю уже сейчас тысячу зенаров. Вот тебе повод помнить обо мне, пока я пребываю здесь, на окраинах королевства.
Твой безутешный кузен Кирил."
- Проклятье! - произнес принц, резко выпрямляясь. - Без Кирила не получится настоящего праздника. На хорошей лошади оттуда всего две недели пути. Он мог бы приехать хотя бы на дня два-три из двенадцати, - принц выхватил из моей руки письмо и уставился на него, словно пытаясь передать свое недовольство автору. - Возможно, я смогу отозвать его. Кирил воин, а не дипломат. Отец может послать кого-нибудь другого на эту лакейскую работу, - он толкнул ногой пожилого человека. - Как ты позволил отцу послать туда Кирила? Я-то думал, он твой любимый племянник. Ты и своего сына отправил бы в изгнанье? Вот поэтому-то боги и не дали тебе сына.
- Разве не это я предсказывал? - воскликнул пожилой человек. В его голосе было куда больше беспокойства, чем заслуживал несчастный кузен. Чем больше милостей получают келидцы от твоего отца, тем больше требований они выдвигают. Мне сообщили, что они хотят исключительного права для своих магов практиковать в Карн'Хегесе, а также права присылать своего представителя на все свадьбы, похороны или празднования дакраха. И трех месяцев не прошло, как твой отец отдал им город, а они уже диктуют ему условия, как будто это они его завоевали.
Я неподвижно стоял на коленях, сосредоточив взгляд на красных и зеленых узорах толстого ковра и стараясь ничем не выдать своего любопытства. Из моих хозяев только барон позволял мне узнавать настоящие новости извне, а не довольствоваться дворовыми сплетнями. И это уже было удовольствием в жизни, лишенной радостей, я больше всего сожалел именно об этом, когда меня вели на продажу.
- Ты напрасно беспокоишься, Дмитрий, - ответил принц. - Ты слишком долго пробыл на границе, и теперь просто расстроен тем, что отец отдал город, который ты отвоевал у Базрании. Научись расслабляться. Даже в этой ледяной дыре, куда нас отправил отец, можно найти массу развлечений. Ты уже шесть лет не охотился со мной и задолжал мне с последнего раза новый лук.
- А ты напрасно не беспокоишься, Сандер. Ты единственный сын Айвона, будущий правитель тысячи городов. Пора задуматься над этим. Эти келидцы...
- ... все вместе не могут сражаться так, как это делает один легион дерзийцев. Они бегут, Дмитрий, и отсиживаются по двадцать лет. Они так боятся нас, что пришли молить о мире. Кому какое дело, что они творят в Карн'Хегесе? Какая разница, что они там делают со своими магами? С тем же успехом они могут заботиться о своих жонглерах и акробатах. Кстати... Принц бросил короткий взгляд на человека, сидящего напротив него со скрещенными ногами, - ... я решил позвать несколько их магов на свой праздник. Я слышал, что они просто великолепны.
- Не следует этого делать. Помазание Принца Дерзи в день его совершеннолетия зрелище не для иноземцев. В этот день в городе не должно быть чужаков. И если их маги являются частью их религии, как они утверждают, почему они позволяют пользоваться их услугами для увеселений? Я бы их отправил коленом под зад со всеми их книгами и магическими кристаллами.
Моя иссохшая эззарианская душа содрогалась от этого фривольного обсуждения предметов, связанных с силой. Словом "магия" именовались в Дерзи фокусы, ловкость рук и поверхностное знакомство с простенькими заклинаниями для развлечений и мистификаций. Настоящее волшебство было другим. Настоящая сила могла изменять природу, ее можно было использовать для целей, непостижимых для большинства людей. Я слышал о келидцах достаточно, чтобы верить в их знакомство с волшебством. Дерзийцы играли с вещами, которых не понимали. В мире были загадки... опасности... Я прикрыл глаза. Двери к моим знаниям и воспоминаниям были заперты, заперты в тот день, когда дерзийцы лишили меня свободы, а их Обряды Балтара отобрали у меня настоящую силу.
Лорд Дмитрий должно быть почувствовал что-то, казалось, он внезапно заметил меня. Он схватил мою руку и завернул мне за спину.
- Ты знаешь, какое наказание ждет хитрых рабов, вынюхивающих тайны и подслушивающих разговоры своих хозяев?
- Да, господин, - я не смотрел на него. Я видел подобные наказания в первые дни нашего завоевания, не было нужды убеждать меня вести себя как следует, напоминая о них. Я все равно постараюсь забыть это, как только засну.
- Убирайся, - бросил принц. - Скажи Дургану, чтобы вернул тебя на прежнее место.
Я снова коснулся головой ковра и вернулся в дом для рабов, сообщив Дургану, что меня следует запереть в подвал. Дерзийцы любят, когда рабы сами передают приказания о собственном наказании. Они заставляли бы рабов пороть самих себя, если бы это было возможно.
Темными холодными днями, между долгими часами сна и тремя минутами в день, которые я тратил на поглощение чашки овсянки с куском черствого хлеба или протухших мясных обрезков, которые не стал бы есть и бездомный пес, я думал о келидцах. Мой предыдущий хозяин, барон, мыслил традиционно по-дерзийски, он не доверял никаким иноземцам, если они не были завоеваны силой. Даже эззарийцы были для него лучше келидцев. Мы продержались три дня, пока дерзийцы пытались сделать что-нибудь с теплым зеленым дождиком, смывшим холмы на их южной границе. Барон считал, что мы глупы и слабы, поскольку позволяем править женщине и забиваем себе головы волшебством, но мы, по крайней мере, сделали все, что смогли, прежде чем нас завоевали.