— Как я вижу, ты сохранила фигуру, — с кривой усмешкой заметил он.
— Сохранять и восстанавливать было нечего. Это оказалась ложная тревога.
— О, дорогая. Ты очень огорчена? — мягко спросил он, поднимая бровь.
Роза не спешила с ответом, заставив себя встретиться с его сардоническим взглядом.
— Не подлавливай меня, Алек. Ты сам знаешь все ответы, так что, прошу, избавь меня от своих приемов испанского инквизитора.
— Всего я не знаю, — ласково поправил он, отказываясь отпускать ее взгляд. — Но скоро узнаю. Ты сама мне все расскажешь.
— Вот уж не собираюсь рассказывать тебе хоть что-то, — вспыхнула Роза. — Я приехала сюда, чтобы начать новую жизнь, а не пережевывать с тобой давние истории. Куда мы едем? — спросила она, когда автомобиль снова выскочил на затянутый дымкой дневной свет. — Я должна остановиться в Христианской Ассоциации. Адрес… — И она стала рыться в своей сумке среди документов.
— Не имеет значения, — сказал Алек. — У нас зарезервирован номер в «Валдорфе».
— Возможно, ты и будешь там жить, — рассердилась Роза, — но я-то уж точно нет.
— Заткнись, Роза, — бесстрастно проговорил Алек. — У тебя еще будет возможность поспорить, когда мы приедем.
Она замолчала, вся кипя от злости. По своему горькому опыту она знала, насколько бесплодными оказываются попытки противоречить ему. Алек, казалось, был доволен тем, что беседа завяла. Он вел себя возмутительно спокойно. Роза остро чувствовала его физическое присутствие всего в нескольких дюймах от нее. Он выглядел до боли прежним. Пожалуй, лишь слегка постаревшим, слегка похудевшим. Волосы его выгорели на солнце, а глаза стали еще голубее, чем прежде. Роза опять испытала покалывание кожи, руки ее задрожали, а дыхание прервалось. Тупая, ноющая боль, похожая на хроническую зубную, возобновила прежнюю хватку на сердце. Она ощутила свою беспомощность, словно жалкая металлическая стружка, пойманная магнитом. Что ж, решительная схватка назревала. Она была намного сильнее, чем во время их последней, мучительной встречи. Дух у нее был свободен. И она никогда, никогда не даст ему догадаться, как он ранил ее.
Проходя по роскошному фойе одного из самых престижных отелей Нью-Йорка, Роза всячески старалась убедить себя, что ей хочется отыскать спою койку в Христианской Ассоциации. Алек что-то пробормотал, чего она не смогла разобрать, роскошной даме-администратору, а потом за несколько секунд они взлетели к небесам на скоростном лифте. Алек с улыбкой ожидал ее реакции.
— В Нью-Йорке все происходит быстрее, — объяснил он. — Как ты сама скоро убедишься.
Коридорный отнес чемоданы Розы в просторный, роскошный номер, где господствовала огромная кровать, и быстро удалился со щедрыми чаевыми. Алек откинулся на диванчик, закинув руки за голову. Казалось, он чувствовал себя как дома.
Роза, не желая заговаривать первой, долго снимала плащ. Огромный гардероб занимал одну из стен номера; отодвинув дверцу в сторону, она протянула руку, чтобы достать вешалку. Но так и застыла с вытянутой рукой.
— Что тут в гардеробе делает твоя одежда? — поинтересовалась она ледяным тоном.
— Не жадничай, Роза. Я оставил тебе очень много места.
— Не хочешь ли ты сказать, что это твоя комната?
— Конечно же, моя. Просто так будет дешевле, если мы будем жить тут вместе. Я ведь не печатаю деньги, как тебе известно.
— В «Конноте», — холодно заметила Роза, с ужасом понимая, что ее слова звучат абсурдно, — у тебя была квартира.
— С тех пор я стал гораздо подлее. Нет, Роза, боюсь, что тебе негде спрятаться. Только ванная, да и то она не запирается. — Казалось, его невероятно забавляет ее растерянность.
— Это твоя очередная игра?
— Ну уж кто бы говорил об играх! Сама обладательница олимпийской золотой медали. — Его глаза лениво насмехались над ней. — А ты переменилась, Роза, — продолжал он. — Мне нравится твой новый стиль. Намного сексуальнее. И гораздо больше тебя самой.
Роза присела, спрятав в ладони лицо.
— Ладно, — признала она глухим образом. — Ты выиграл. Ты этого добивался, Алек? Поскольку что бы то ни было, нельзя ли поскорее разделаться с этим и забыть? Я страшно устала.