Смерть двоих в едва начавшейся драчке отрезвила остальных.
– С Резчиком не сдюжить, – тихо, с отчаянием в голосе проговорил длинный, молодой ещё парень, щедро испещрённый оспой.
Резчик помнил этого парня, тот появился в банде на три года позже. После посвящения долго и мучительно блевал от выпитой браги, а Резчик носил ему воду.
Долговязый отступил на шаг, ещё на один, бросил под ноги чекан и побежал в ночь. За ним отступил старый эльф.
Остался здоровенный северянин с небольшим, в сравнении с его лапищей, топором. Он ринулся в атаку, ловко и неожиданно быстро орудуя топором. Так ловко, что задел обухом ногу Резчика и отшвырнул лёгкого полурослика шагов на десять.
Резчик, запретив себе чувствовать боль, отпрянул от топора, пронёсшегося в ногте от его лица. Прыгнул, занося в прыжке кинжалы, и приземлился на плечи гиганта, вогнав клинки в глазницы. Нож для бумаг скользнул по кости и сломался.
Резчик нашёл замену тут же, обшарив трупы.
К дому у овощных складов он вышел после полуночи.
Жадные тучи старались поглотить серебристо-серый шар луны – маленький, холодный и недосягаемый, как монетка в чужой руке.
У двери дома Резчика встречал только один противник. Дроу. Он стоял, скрестив руки на груди.
– Я думал, что мастер преувеличил твои возможности, – сказал дроу с лёгким змеиным шипением выходца из Подземья. – Ты убил всех? Их было двадцать!
Стоило спешить. Ещё десять противников могли появиться за спиной.
– Я слышал о тебе, Резчик. Твоё прозвище до сих пор вспоминают в Хвантише. Но теперь уже реже. Теперь появился я.
Он вытащил из-за спины два изогнутых, как когти виверны, кинжала.
Кинжалы сплелись в угрожающем танце, кромсая лунный свет и разбрасывая отражённые блики.
Дроу был опытен, силён и очень быстр. Те, кто отказывался платить весёлым парням дань, могли с полным основанием бояться его, как знамения судного дня. Не будь дроу таким самоуверенным и будь он полуросликом, всё закончилось бы иначе. Но полурослики были незаметными и их часто не принимали в расчёт, забывая, что они – самая ловкая раса.
Резчик сменил один из ножей на кинжал дроу, оставил себе гномский. С трудом поднялся с колен. Оторвал полоски ткани от рубахи дроу, перевязал предплечье, бедро и голову – боли не чувствовал, но из пореза на лбу не останавливаясь текла густая и горячая кровь, застилая обзор.
Толкнул открытую дверь и вошёл.
Шейлом всегда считал себя лучшим и в подражание известным магам старых эпох мастерскую организовывал на верхних этажах занимаемых бандой домов.
Кабинет мастера охраняли двое в доспехах: гном и человек. Оба с топорами.
Резчик пропустил всего один удар, но он едва не стал для него последним. Кромкой щита гном ударил Резчика в солнечное сплетение. В то мгновение, пока не мог сделать вздох и готовился к тому, что топор гнома расколет его голову, как орех, Резчик снова стал Пальцем. Палец не мог дышать, не мог увернуться. В отчаянии чувствовал, что в глаза его будто сыпанули песку, и по носу скатилась и упала на грязный мрамор пола розовая, смешавшаяся с кровью слеза.
Он увидел три маленькие фигурки: половинчики, оглодыши, люди-с-пальчик. Все трое были замотаны в тряпки. Ветер швырял в лица снежную крошку. На ресницах застыл иней. Из глаз самой высокой фигурки медленно выкатилась, сползла по щеке, оставив блестящий, тут же замёрзший след, слеза. Искрясь, как бриллиант, слеза упала в снег, растопив в нём тонкую лунку. И в этот же миг Палец сделал судорожный вздох и стал Резчиком.
У гнома он разрезал кожаные крепления доспехов и вогнал лезвие по рукоять в шею, у самого края кольчуги. Гном дёрнулся, вырвал из руки Резчика нож, пошёл вдоль стены, оставляя за собой красный след, хватаясь ладонями за выступающие кромки кладки. Погибнуть гному от гномского ножа – какая злая ирония! Палец мог задуматься о том, стали бы делать гномы оружие, зная, что будут сами гибнуть от него. Или, по крайней мере, насколько дороже стали бы продавать. Резчик об этом не думал. С человеком справиться было проще. Шлем мог служить хорошей защитой от палицы, но прорези в нём не спасали от кинжала.
Резчик вырвал из тела гнома кинжал. Скупой гном даже мёртвым не хотел расстаться с куском стали из родных Шадарских гор.
***
Шейлом расхохотался, увидев Резчика.
– Говорил же им, дуралеям! Предупреждал! Но ты, ты… как в старые времена! Весь в крови и всех победил. И, как раньше, это не твоя кровь?
– Моей тут не меньше, – ответил Резчик.
В большой реторте кипела и пузырилась жидкость, перетекала по стеклянным трубкам в другие сосуды. Самым важным сосудом служил маленький принц, из надреза на руке которого в бурлящую жидкость большой реторты капала кровь. Принц был связан. Его кудрявая головка покоилась на груди. Волосики слиплись, на бледных висках поблёскивали капли пота.