– За что здесь? – просипел старик, расправившись с тем, что тюремные повара ошибочно считали съестным. – Украл несколько горошин с хозяйского стола? Заснул на салфетках в ящике господского посудного шкафа?
– Приняли за контрабандиста, – ответил Палец после недолгих раздумий.
Он никогда не был разговорчивым парнем, а тут, в тюремных застенках, каждое слово стоило взвесить несколько раз, прежде чем произносить. Взвесить, а потом перевесить ещё раз. Но он решил, что поговорить сейчас стоит. Старик мог дать информацию, которой Палец не обладал.
– Приняли? – хохотнул старик, словно заклокотал индюк. – По ошибке, говоришь?
Он снова забулькал смехом, как будто горло прополоскал.
Сиплый его голос звучал фальшиво. Палец подумал, что сокамерник мог оказаться стукачом, и тогда цена каждого слова возрастала ещё в несколько раз. Пальца удивляло то, что кроме него ни одного пассажира «Кальмара» не бросили в камеру. Хотя в этой тюрьме таких камер могло быть столько, что на всех хватит.
– Пираты заманили в Укромную бухту. Разожгли костры на скалах. Был шторм, судёнышко едва не потонуло. Одного матроса и пьяного гнома смыло за борт. Капитан принял огни костров за маяк. Причалил.
– А там вас, бултыхающихся в водичке среди рифов, и спеленали? – радостно продолжил допрос Пальца старик. – Как детей?
– Именно так, – подтвердил Палец.
– И все товары забрали? – Дед, казалось, был в восторге.
Палец кивнул.
– Тогда всё отлично будет, – успокоил его старик. – Поднимут бумаги в Торговом союзе, союз и купцы с капитаном выплатят друг другу компенсации по договорам и отпустят тебя и остальных по домам.
Он жадно подался вперёд, всматриваясь в Пальца.
– Или договора с Торговым союзом не было?
Вновь раздалось бульканье. Старик наслаждался ситуацией.
– Тогда, огрызок, привыкай к камере. Она долго будет твоим домом. И расстанешься ты с ней неохотно. Потому что отсюда – прямо на каторгу, в Выземские шахты.
***
Пальцу пришлось и посидеть на камнях, и даже поспать. Его не вызвали на допрос ни вечером, ни на следующий день. Не принесли тюфяк и ни разу не покормили.
Старик, словно находя в этом единственное развлечение, пугал Пальца ужасами каторги и рассказывал случаи строгого суда над контрабандистами, прослыть которыми сейчас было проще простого. Достаточно на самой утлой рыбацкой плоскодонке пристать к берегу там, где корона и Торговый союз не разместили таможенный пост.
– И всё это оттого, что покойный папаша короля детей делал, словно икру метал! Одних законных принцев и принцессок настругал десяток. Хорошо ещё для страны, что бо́льшая часть в детстве померли – на всех бы герцогств не набрали.
Старик откинулся на стену, поджал колени. Палец сидел в углу на корточках, слушал сокамерника и крутил деревянную пуговицу. Его руки привыкли быть занятыми работой. Привыкли держать что-то: черенок стамески, топорище, рукоять ножа. В последнее время нож был только столярным.
– Так вот, братушки нонешнего короля захотели куски побольше от короны оторвать. И организовали Лигу нравственности. Знаешь, из-за чего?
Старик взглянул на Пальца так, словно схватил за воротник и потряс, требуя ответа. Пальца это неприятно удивило. Давно уже никто не смотрел на него так, с такой силой во взгляде. Но эти чёрные бегающие глаза ничем не походили на другие, холодные в своей стальной серости.
Не ответить Палец не смог.
– Из-за фаворитов, – выдавил он. – Из-за Ва́ллета.
Одно это признание могли счесть государственной изменой. Оскорбление личности короля – по сути, измена. Рот старались не открывать, но за закрытыми дверями часто обсуждали короля, утопающего в вине и окружённого мужеложцами и проститутками с титулами.
– Из-за него, кормильца. Я его видел однажды. Гарцевал в свите короля. Красивенький, словно девица.
Помолчали.
– Народ – кто короля поддерживает: мол, законная власть, от богов, а кто и брата его, Гэнцорга с Лигой.
– А Торговый союз? – решился Палец на вопрос.
– А Торговый союз сейчас – сила! Деньги. Недаром Гэнцорг и Лига стараются его на свою сторону перетянуть. Предлагают полный контроль над колониями. А пока…
– А пока союз подчинён королю, обвинят в контрабанде в пользу Лиги, если не договориться с капитаном и купцами.
– Смышлёный ты парень! – одобрил старик, прополоскав смехом горло. – Очень тебе пригодится твоя смышлёность в шахте шириной с кротовую нору, где даже тебе придётся на глубине футов в триста работать стоя на коленях.
***
Стражник сдвинул шлем на лоб и почесал затылок.