— О, с ними все в порядке, спасибо, — я шагнул через порог и замер, ошеломленный буйным царством растений, начинавшимся прямо за дверью. Это были какие-то джунгли, сплетение зеленых листьев и пышных ярких цветов. Я сделал еще один шаг и стукнулся головой о подвешенный к потолку цветочный горшок, со всех сторон которого свисали папоротники.
— Извини, — проговорила Тиган. — Тебе придется нырять под них.
— Ничего страшного, — я осторожно пробирался дальше, в глубь комнаты. Растения заполонили все: они свисали в горшках с потолка, теснились на подоконниках и книжных полках. В дальнем конце комнаты располагался большой самодельный террариум с обильной растительностью, небольшими озерками воды, ветками деревьев; здесь же я обнаружил ящериц и змей. Несколько сверчков печально перепрыгивали с ветки на ветку, явно сознавая, что вскоре послужат пищей рептилиям.
— Обед почти готов, — сообщила Тиган. — Присаживайся.
Я пробрался сквозь заросли к накрытому кухонному столу. Тиган возилась у плиты. Она сменила рабочую одежду на балетное трико и юбочку — словом, выглядела потрясающе. Я сразу пожалел, что тоже не переоделся. Хотя, честно говоря, у меня нет ничего особенного, вся одежда стандартна…
Обед оказался на удивление простым: салат и спагетти, а на десерт кекс с воткнутой в центр одной свечкой (надо полагать, в честь дня рождения). Тиган зажгла свечу, улыбнулась и сказала:
— Загадай желание.
Я поглядел на нее, на ее озаренное светом лицо, утонул в красивейших карих глазах и пожелал…
Тут же зазвонил телефон. Это оказался Говард. Что-то было неладно с его чудищами. Он хотел, чтобы я немедленно к нему приехал.
Поверьте, я загадал совсем не это.
Поместье Говарда находилось в шестидесяти милях от города, в гористой оконечности каньона Калиенте. Дороги там ужасные, особенно когда въезжаешь во владения Говарда. Путь иногда кажется бесконечным. Впрочем, сегодня меня это не тревожило, потому что со мной ехала Тиган. Она была буквально заворожена питомцами Говарда и не упускала ни одной возможности их навестить.
— Что у них неладно? — спросила Тиган.
— Говард сказал, что чудовища странно себя ведут. Вечером он пошел проведать их, но питомцы его даже не заметили. Вроде бы для них это не характерно.
Тиган задумалась.
— Думаешь, с ними действительно что-то не так?
— Понятия не имею, откликнулся я. — Вообще-то Говард пристально следит за своими любимцами. Проблема в том, что нам о них ничего не известно. Даже то, что является нормой, а что аномалией.
— Как в том случае, когда Тележка откладывала яйца? Она тогда столь странно себя вела, что мы подумали, будто она заболела.
— Вот именно.
Тиган поставила ноги на сиденье и какое-то время молча смотрела в окно. Я ловко свернул на еле видную дорогу к ранчо Говарда — я бывал здесь много-много раз, — и Тиган выскочила из машины, чтобы открыть ворота. Вернувшись, она внесла с собой в кабину волну холодного воздуха и аромат можжевельника. На миг я позавидовал Говарду, его идиллической жизни в горах, вдали от шума и суеты. Но тут мой грузовик попал в первую из многих выбоину на дороге, и мое городское жилище показалось мне главным достижением цивилизации. Какая жалость, что придется переезжать.
— Это мне кажется, — спросила Тиган, — или с прошлого раза дорога стала еще хуже?
— Стала хуже, — подтвердил я. — Говард говорит, что, это отпугивает «нарушителей границы».
— А что он делает, когда ему нужен, например, сантехник?
— Не знаю, никогда об этом не задумывался. В самом деле, как решает Говард всяческие проблемы домашнего ремонта?
Тиган сосредоточенно нахмурилась.
— Как ты думаешь, он долго сможет хранить в тайне существование чудищ?
Грузовичок подпрыгнул на очередной выбоине и опасно качнулся к обочине, к уходившему в темноту обрыву. Было весьма сомнительно, что кто-нибудь наткнется на его питомцев, воспользовавшись этой дорогой, но горы, хоть и высятся среди пустыни, полны воды. Под нами находилась целая сеть подземных озер, связанная с поверхностью земли мириадами скрытых протоков и водосборов. Говард приучил своих чудищ оставаться в пределах неких искусственных границ, стремясь, чтобы они не появлялись на поверхности нигде за чертой его владений. Но питомцы росли. Кто поручится, что завтра они, по примеру обычных подростков, не начнут исследовать территорию?
Я подумал, что может произойти, если научная общественность — не говоря уже о средствах массовой информации — когда-нибудь узнает о чудищах. Конечно, это принесет некоторые преимущества (первое, что приходило в голову: ветеринарная помощь будет передана специалисту по водной фауне), но сами идея вызывала у меня тревогу. Даже самый щепетильный ученый непременно принесет одного из чудищ в жертву науке, ради того, чтобы изучить их анатомию… В конце концов, ведь их останется еще девять. А кроме того, был еще Незнакомец, существо куда более странное, чем монстры, жившее глубоко внизу, под их прудом. Судя по всему, он был единственным в своем роде.
— Так что же тут происходит? — спросил я у Говарда.
— Не знаю, — встревожено сказал Говард. — Они странно себя ведут. Посмотрите сами.
Я уставился в пруд. Обычный пруд-садок, за исключением того, что вода в нем была восхитительно прозрачной. Поверхность оставалась недвижной, но я продолжал всматриваться в нее, и постепенно глаза мои привыкали к сумраку за пределами луча говардовского фонарика. Затем над поверхностью поднялся и рассыпался легкий фонтанчик воды из дыхальца, и с глубины всплыл один из монстров.
Это был Зевака — самый игривый, любознательный и веселый из чудищ. Я легко узнавал его морщинистую бородатую мордочку. Он всегда подплывал к берегу, чтобы меня поприветствовать, свистел, прищелкивал и протягивал щупальце-плавник для пожатия. Но сегодня он, бегло оглядев меня, медленно погрузился в глубь пруда.
— Они все так? — растерянно осведомился я. Говард горестно кивнул.
— Как давно это началось?
Линда с убитым видом посмотрела на Говарда.
— Мы не знаем. Утром они выглядели нормально, потом мы уехали на весь день, а вернувшись, вскоре позвонили тебе.
Пока она говорила, на поверхности пруда появились Тележка и Большерот; они медленно поплыли к берегу в нескольких футах от нас. Там они как бы зависли, легко рассекая воду плавниками. Через минуту к ним присоединился Зевака. Не торопясь, по одному, появились семеро остальных существ и сошлись в одном месте на песчаном мелководье рядом с нами.
Я внимательно вглядывался в каждого монстра по очереди, стараясь уловить изменения. «Зверюшки» подросли, теперь у них был почти взрослый вид и, насколько я мог судить, вполне здоровый. Пока я их разглядывал, Тележка и Большерот медленно выползли на берег, причем их дыхальца оказались на воздухе, а большая часть тел была погружена в воду. Остальные чудища теснились неподалеку. Когда все они собирались на поверхности, пруд, казалось, съеживался, хотя я знал, что на самом деле он достаточно велик: я нырял в него, но так и не достал до дна. Однако в эту минуту мной овладело беспокойство: хватает ли в водоеме места для десяти взрослых особей?
Внезапно Тележка резко свистнула — я даже подпрыгнул от неожиданности. В тот же миг все монстры задвигались. Они ныряли в глубину и появлялись с камнями и палками в плавниках, которые затем с пощелкиванием и свистом выкладывали на отмель.
— Что они делают, доктор? — недоумевал Говард.
Откуда мне знать? Десять монстров лихорадочно сновали туда-сюда, нагромождая ил, камни и палки, наращивая постепенно кучу от отмели до берега. Сооружение напоминало полукруглую загородку, которая как бы отделила часть мелководья от пруда. На моих глазах стенки загородки поднялись выше уровня воды, а чудища продолжали усиленно трудиться, обмазывая стенки илом и подтаскивая строительные материалы. Когда загородка стала высокой и массивной, чудища несколько успокоились. Суета в воде утихла, поднятая со дна муть стала оседать. Зевака с верещанием подплыл к нам и наполовину высунулся из воды для приветствия. Затем он снова нырнул в пруд и начал рассеянно играть с самым маленьким, Паучком. Но было видно: игра дается им с трудом, так как оба устали.