— Хочу хороший цифровой фотоаппарат, — попросил брат.
…Саня, брат, ведь ты почти слепой…
— Конечно, — сказала мама. — На это нам хватит денег.
Я почувствовала, как они с отцом чуть успокоились. А если бы Саня тогда попросил океаническую яхту? Иногда мне кажется, что мы бы купили ее, продав для этого все, что у нас осталось после краха папиной фирмы.
Вечером, когда мы остались одни, я спросила брата, зачем ему фотоаппарат. Саня улыбнулся.
— Ты сравнишь фотографии следов с их рисунками в книге из библиотеки, — объяснил он, — а учительница посмотрит на фотографию самой Райли и наверняка скажет, волк это или не волк.
— А… — удивленно протянула я.
— Да, — кивнул Саня. — Конечно, голова у меня не блеск, но я еще не совсем тупой.
Шестнадцатого декабря наступил последний Санин день рождения. Самый ужасный, самый грустный день рождения, который я видела в своей жизни. Сидеть вместе с родителями было холодно и бесприютно. Их печальные улыбки сводили с ума.
Саня сдержанно порадовался фотоаппарату. Мы сделали несколько семейных фотографий, на которых старались поддерживать бодрый вид, потом вышли во двор, слепили снеговика и сфотографировали все, что было вокруг. Снимал не только брат. Мне кажется, ему нравилось думать, что эта игрушка еще послужит мне, когда он уже умрет. В два мы вернулись в дом, согрелись, наблюдая за тем, как по экрану телевизора проносятся любимые папой гоночные машины.
Саня пребывал в задумчивости. Он ждал. В четыре пришло время обеда. Мама зажгла свечки на торте, и в этот момент в дверь позвонили. Все вздрогнули.
— Это он, — испуганно и обрадованно сказал брат. — Он принес подарок.
Саня первым поднялся из-за стола.
— Подожди, — осадил его папа. — Давай я открою, а там посмотрим.
Я тоже встала. Мы пошли к двери втроем. Мама смотрела нам вслед, и у нее было такое выражение лица, как будто она сейчас расплачется.
В прихожей царили прохладные пыльные сумерки. Отец открыл дверь. В дом ворвались белый свет и холодный зимний воздух. На крылечке стоял незнакомый человек. Не Валттери Лайне.
— Я звонил несколько дней назад, — сообщил мужчина. — Вы сказали, что к вам можно подъехать в середине дня в любой выходной.
— А, — вспомнил папа, — вы тот врач? Здравствуйте, проходите.
— Добрый день, — ответил мужчина. — Я скорее биолог, но можно сказать, что врач.
Он неуверенно переступил порог. Его взгляд на секунду остановился на Сане, потом уперся в пол. Папа обернулся к нам.
— Это… это будет скучно и не слишком долго, — сказал он. — Возвращайтесь за стол.
Мы с Саней обошли поворот коридорчика, ведущий в гостиную, а потом брат дернул меня за руку и прижал к стене.
— Я, видимо, не вовремя, — приглушенно сказал медик, — потому что это долгий разговор.
— Вы по телефону говорили о возможности какого-то договора, — ответил папа. — Я, честно говоря, мало что понял.
— Я приехал, чтобы сообщить диагноз, — ответил доктор, — и поговорить о некоторых возможностях.
— Моему сыну нужно лечение, а не… — вздохнул папа.
— Лечения пока нет, — ответил медик, — но я хотя бы могу предсказать, как и сколько он проживет.
…Как и когда он умрет…
Саня сжал мою руку.
— Пойдемте на кухню, — предложил папа. — Это не стоит слышать моей семье.
Двое мужчин слепо прошли мимо нас. Их тени уже лежали на пороге кухни. И вдруг…
— Я хочу знать, — громко и отчетливо сказал Саня им в спину. — Я имею право знать, от чего я умру.
Папа и длинный человек с усиками обернулись и испуганно уставились на него.
— Саня, — тихо позвала я, выходя из укрытия, — не надо…
Брат никак не отреагировал.
— Я мог подслушать, — продолжал он, — но я хочу, чтобы мне это сказали в лицо.
— Я полагаю, что это решать вам, — неуверенно сказал папе человек с усиками, — но мое мнение на стороне мальчика. Медицинская этика…
Я вдруг поняла, что мне нравится этот тихий доктор. Он говорил будто с акцентом, его припорошенное пальто казалось слишком холодным, а взгляд почти не встречался с глазами собеседника. Он отличался от большинства врачей тем, что все еще боялся сделать людям больно. Оттого он стал идеальным вестником смерти.
— Я согласен, — оборвал его отец. Он стоял бледный, с подернутыми пеленой глазами. — Снимите пальто и давайте поговорим в комнате. Мы угостим вас чаем и тортом.
Когда мы вернулись в гостиную, двенадцать свечей все еще горели. Мама вскинула на незнакомца несчастное лицо.
— Это доктор, — сказал папа. — Он приехал, чтобы сообщить диагноз.