Линет, увидев полотно в кабинете, спросила Мередит:
– Почему ты повесила его здесь? Оно не сочетается с цветовой гаммой.
– Правда? По-моему, совсем напротив, – невозмутимо возразила она.
Расселл обвел удивленным взглядом комнату, как всегда поглощенный своими делами. Если его и заинтриговало, что Мередит внезапно оценила картину, которую прежде не выносила, он ничем не выдал этого.
Сейчас полотно висело над камином в комнате, облюбованной Мередит. Расселл появлялся здесь, лишь готовясь к процессу, чтобы заглянуть в какую-нибудь старую юридическую книгу. Однако большую часть профессиональной литературы он хранил в офисе, последнее время редко бывал дома и еще реже вторгался в любимое убежище Мередит. Она подозревала, что его день наполнен не только работой и выполнением обязанностей одного из учредителей Фонда по борьбе с безграмотностью.
Вероятно, Расселл завел какую-то… интрижку.
Мередит радовалась этому, ибо это давало ей возможность лежать в одиночестве на бархатном диване, радоваться жизни и любоваться картиной, которую муж подарил ей на день рождения три года назад.
Расселл купил это полотно у того, кто когда-то был – и будет вновь – любовником его жены.
Глава 5
– Это «му гу гай пэн», или цыпленок под соусом? – спросил Йейл, заглянув в привезенную из ресторана коробку.
Лекси, достававшая тарелки из серванта, обернулась.
– «My гу гай пэн», – подтвердила она.
– Откуда ты знаешь?
– Я заказываю еду в «Изумрудном дворце» несколько раз в неделю и уже изучила их меню.
– Ты не готовишь?
– Сейчас – нет.
«Сейчас, когда Эммета нет рядом». Она отогнала воспоминания о прошлой зиме с ее чудесными вечерами, когда, внезапно соскучившись по итальянской кухне, готовила огромные кастрюли с соусом. Они с Эмметом с аппетитом уписывали спагетти… а затем выделывали акробатические номера в постели, несмотря на ее живот.
Ощутив, как ее захлестнуло тепло, Лекси упрекнула себя за то, что мысли о сексе так некстати пришли в голову в присутствии Йейла Брадигана.
Она поставила тарелки на маленький столик у окна, и перспектива разделить трапезу с Йейлом смутила ее. Аппетитный запах чеснока и китайских специй соединялся с мускусным ароматом туалетной воды Йейла. Небольшая лампа на потолке заливала комнату тусклым светом. На дворе гулял ветер, карнизы громыхали, отчего в доме казалось еще уютнее. Лекси вставила в проигрыватель компакт-диск, и в гостиной зазвучала песня Билли Джоэла о возрождающейся любви. Почему, когда Йейл пригласил ее пообедать, она отклонила его предложение поехать куда-нибудь? В ресторане они не были бы вдвоем в такой романтической обстановке.
Вообще-то Лекси пыталась избежать этого, сказав, что должна отвезти ребенка домой.
Но Йейл заявил, что умирает от голода. Они два часа ездили по округу Вестчестер в поисках открытого хозяйственного магазина. Когда они добрались до «Пергамента», у Лекси тоже заурчало в животе.
Не могла же она допустить, чтобы голодный Йейл потратил еще несколько часов на укрепление окон, а потом еще час на возвращение в город.
Но почему она так быстро уступила, когда он предложил захватить что-нибудь домой из китайского ресторана?
«Тебе понравилась эта идея. Ты обрадовалась возможности поесть с ним наедине дома. Ты позволила своим нелепым фантазиям вторгнуться в реальность», – сказал ей внутренний голос. Фантазиям, связанным с Йейлом, но не с едой.
Она так давно не была с мужчиной…
Так давно не была с ним.
Вопреки своему желанию Лекси никогда не забудет – не сможет забыть, – каким он был любовником.
В искусстве обольщения Йейл превосходил всех мужчин, включая Эммета.
С Эмметом они занимались любовью слишком страстно, и это захватывающее, неистовое действо было далеко от искусства.
Ставка была слишком высока для Лекси, чтобы она могла думать только о наслаждении – особенно в последнее время.
Однако ни при каких обстоятельствах она не предпочла бы Йейла Эммету. Эта мысль казалась сейчас такой же абсурдной, как и фантазия о близости с кем-то из них. Эммет… умер.
«Умер, Лекси. Он умер».
А Йейл…
О Господи! Он полон жизни.
Но это не имело значения. Она никогда не позволит себе снова влюбиться в него. Никогда!
– Что случилось? – спросил Йейл, испугав ее.
– О, ничего. Я… мне показалось, что малышка плачет, – солгала Лекси и настороженно посмотрела на Йейла, помимо воли обратив внимание на его широкие плечи и выпуклые мускулы под белой рубашкой. «Интересно, не появились ли волосы у него на груди и остался ли его живот таким же плоским и твердым?» – подумала она.
– Хочешь, я зайду к девочке?
– Что?
– Посмотреть?..
– Если не трудно.
«Просто уйди отсюда на секунду, чтобы я привела в порядок мысли и поняла, что делаю… Что ты делаешь здесь, в моем доме…»
– А что, если она плачет?
– О… просто… погладь ее и скажи, что все в порядке, – ответила Лекси.
«Хотя все как раз…»
– И больше ничего? – спросил Йейл.
– Да. Если это не поможет, позови меня. – Лекси вспомнила, что в последнее время Эмма Роза редко просыпалась после того, как ее укладывали на ночь. И если уж это произошло, Йейлу не удастся усыпить ее снова.
Когда он ушел, Лекси с облегчением вздохнула и начала сервировать стол.
Она должна успокоиться.
Ее фантазии в отношении Йейла нелепы. Необходимо положить им конец.
Надо всегда помнить, почему нельзя снова сближаться с ним.
«Не забывай о том, как все кончилось», – сказала она себе, но, возвращаясь к тому сладкому и печальному лету, вспомнила только его начало.
В тот первый вечер Йейл не повел Лекси, как делали другие, в один из заурядных ресторанов Кэдис-Лендинг. Нет, он повез ее в город.
Она испытала радость и удивление, когда его «мустанг» с откидной крышей выскочил на скоростную магистраль, ведущую в Манхэттен.
– Куда мы едем? – спросила Лекси.
– Увидишь.
Разве можно забыть эти минуты? Ветер трепал волосы восемнадцатилетней девушки, мчавшейся теплым июньским вечером к огням Нью-Йорка, сулившим приключение.
И… роман?
– Почему ты подошел сегодня ко мне и заговорил со мной на пляже? – смело спросила она.
– Потому что заметил тебя и решил, что ты самая красивая девушка в Кэдис-Лендинг, – ответил он, повернувшись к Лекси и одарив ее белозубой улыбкой.
Позже она узнала, что это ложь. Эммет сказал, ей, что первый заметил ее и опрометчиво заявил брату: «Эта крошка кажется горячей». Именно он собирался заговорить с ней. И это побудило Йейла подойти к Лекси.
А Эммет сначала огорчился, а потом, забыв о ней, занялся какой-то другой «горячей крошкой».
Забыл о Лекси – во всяком случае, на какое-то время.
Она вздохнула, вспомнив, как Йейл привез ее в романтический маленький ресторан на Малберри-стрит в Маленькой Италии, дал метрдотелю щедрые чаевые, чтобы получить хороший столик, как попробовал и одобрил вино, как отодвинул стул, помогая ей сесть, и заказал им обоим еду.
С ним впервые в жизни она почувствовала себя женщиной.
Там, в ресторане…
И позже, на заднем сиденье автомобиля, запарковавшись на берегу в Кэдис-Лендинг.
Лекси была девственницей, но ни секунды не колебалась, поняв, к чему все идет. То, как он целовал ее, не оставляло сомнений.
Ни намека на робость – Йейл не привык зондировать почву. Он был мужчиной, знал, чего хочет, и всегда получал это.
Йейл сразу страстно поцеловал Лекси горячими влажными губами с привкусом вина. Ее тотчас охватило желание, и она осознала это, хотя прежде не испытывала ничего подобного. Лекси инстинктивно хотела, чтобы он заполнил ее, овладел ею – медленно, нежно, страстно.