Абсолютно понятно, почему ни Г. К. Жуков, ни А. М. Василевский, находившиеся в то время в качестве представителей Ставки в районе Харькова, раньше не убедили Сталина в необходимости использовать резервные армии на этом направлении. По всей видимости, эйфория успешного наступления не позволила объективно оценить возможности Воронежского фронта, войска которого к концу февраля 1943 года были значительно ослаблены и вели боевые действия без дополнительного усиления со стороны Ставки ВГК. А генерал-полковник Ф. И. Голиков о внезапно изменившейся обстановке докладывать опасался. «Маршалы-спасители» прибыли на Воронежский фронт слишком поздно.
В то же время высвободившиеся под Сталинградом четыре армии были направлены не на юго-западное, а на западное направление для создания там Центрального фронта. Так, уже упоминавшаяся 21-я армия вначале осуществила перегруппировку на 700 км — в район Курска — и только затем убыла в полосу ответственности Воронежского фронта. На это ушло почти два месяца. Неоправданно долго — почти полтора месяца — оставалась в районе Сталинграда и 64-я армия. Первые ее части начали прибывать в указанный район лишь во второй половине марта.
Однако паника прекратилась. Смотанные линии проводной связи в штабе фронта снова размотали, больше не «приезжали посланцы из частей на взмыленных лошадях». В Курске находился генерал А. И. Антонов (заместитель начальника Генштаба, начальник Главного оперативного управления. — Примеч. авт.), который постоянно докладывал А. М. Василевскому и Г. К. Жукову о выполнении вышеупомянутой директивы Ставки. По его (Антонова) данным, 21-я армия 17 марта вышла к Ольховатке, а в Курске 18 марта уже находилась 1-я танковая армия. К 23 марта после того, как 64-я (7-я гв.) армия вышла к Северскому Донцу, встав между 69-й и 3-й танковой армиями, а 21 А генерал-лейтенанта И. М. Чистякова организовала прочную оборону на рубеже 25–30 км севернее Белгорода в разрыве между 40-й и 69-й армиями, прикрыв тем самым направление на Курск, линия фронта в районе Обояни стабилизировалась. Попытки немцев развить здесь наступление успеха не имели, и Воронежский фронт перешел здесь к жесткой обороне.
Как только враг был остановлен севернее Белгорода, маршал Г. К. Жуков поторопился осмотреть все собственными глазами, проконтролировать сделанное. Когда подъехали к передовой, открылась впечатляющая картина. На шоссе по обе стороны от него догорали немецкие танки. Случившееся было понятным — эсэсовские танки, двигавшиеся по шоссе, напоролись на нашу засаду. Артиллеристы подбили несколько боевых машин, которые перегородили дорогу. Другие сунулись было, съехав на поле, развить атаку. Но, попав в вязкий чернозем, напоенный талой водой, ползли как черепахи, и их неторопливо, на выбор, расстреляли. Уйти от огня они не могли, германская техника в вопросах проходимости была слабо приспособлена к российским условиям. В результате несколько танков подбили, а членов их экипажей наши бойцы захватили в плен и подогнали к маршалу.
Грязные, в обгоревших разорванных комбинезонах, они с ужасом смотрели на сурового маршала, видимо, угадав в нем старшего. Командарм Чистяков доложил, что захваченные танкисты принадлежат к панцер-гренадерской дивизии «Тотенкопф», намеревавшейся взять Обоянь и развивать наступление на Курск. Жуков брезгливо осмотрел пленных, задрожавших под его, нужно признать, тяжелым взглядом и заголосивших на разные лады любимое ими «Гитлер капут!». Маршал с отвращением отвернулся от эсэсовцев и распорядился: двоих отпустить — пусть расскажут своим, «каковы русские», остальные — на пункт сбора. «Очухаются от дурмана, — сказал он, — сгодятся отстроить ими же разрушенное». Сержант отогнал двоих на дорогу и велел идти, показав рукой направление. Те поплелись, пугливо оглядываясь, видимо, ожидая пулю в спину. Остальных, здоровых таких амбалов, погнали в тыл[24].
В связи со стабилизацией советской обороны 22 марта начальник Генштаба маршал А. М. Василевский получил разрешение убыть в Москву. И тут не обошлось без приключений. После застолья, посвященного удачному «избавлению от кризиса», водитель Жукова А. Н. Бучин по указанию самого Георгия Константиновича повез Василевского и его «полевой штаб» на аэродром. Вот что сам водитель вспоминал об этом.