Начало Острогожско-Россошанской фронтовой наступательной операции. В первых числах января 1943 года представители Ставки ВГК, штабы фронта и армий провели непосредственно в соединениях и частях проверку готовности к наступлению. Выяснилось, что не все намеченное удалось завершить к установленному сверху сроку. В донесении Верховному главнокомандующему от 7 января Г. К. Жуков и А. М. Василевский докладывали: «Сосредоточение войск, несмотря на заверения тов. Хрулева, идет исключительно плохо: от 4-й минометной дивизии до сих пор не прибыло ни одного эшелона, от 3 ТА в пути все еще находится 15 эшелонов, от 7 КК сегодня все еще не прибыли 10 эшелонов, из трех стрелковых дивизий, данных фронту на усиление, прибыло всего лишь 5 эшелонов. Подача снабженческих транспортов (боеприпасы, горючее) идет еще хуже. Учитывая срыв железнодорожных перевозок, мы вынуждены были к известному Вам сроку прибавить плюс два». Итак, начало операции перенесли на 14 января. Но за два дня до намеченного срока было решено провести разведку боем силами передовых отрядов.
12 января в 11.00 на передний край оборонявшихся против группировки войск на сторожевском плацдарме обрушился огненный шквал. Вслед за залпом реактивных установок раздались оглушительные взрывы 33 удлиненных зарядов, заложенных саперами под проволочные заграждения врага. Вслед за этим в бой сразу вступили передовые батальоны: им предстояло выявить истинное начертание переднего края его обороны.
Наибольшего успеха разведка боем достигла в полосе 40-й армии, командующий которой пошел на определенный риск.
Надо сказать, что еще в начале декабря Верховный главнокомандующий в распоряжении, касавшемся подготовки наступательных операций Юго-Западного и Воронежского фронтов, указывал: «…Так как немцы знают о наших „М-30“, взрывающих весь передний край обороны, они усвоили поэтому тактику следующую: — оставляют на переднем крае только охранение, а сам передний край обороны относят в глубину на 4–10 км. Этой тактике немцев мы должны противопоставлять свою контртактику, а она заключается в том, что нам нужно раньше, чем перейти в наступление, делать боевую разведку с целью вскрытия переднего края обороны, и надо во что бы то ни стало добраться до переднего края обороны противника. Провести ряд активных разведок, взять пленных и через них все узнать, с тем, чтобы напрасно не израсходовать боеприпасы. Разведку провести боем, отдельными батальонами за два дня до начала операции».
К. С. Москаленко было известно содержание этого распоряжения, и он вполне понимал его обоснованность. В то же время было ясно, что оно касается тех участков, где передний край обороны противника не вскрыт, следовательно, это распоряжение не могло распространяться на полосу предстоящего прорыва 40-й армии, так как здесь передний край вражеской обороны был тщательно изучен. Командование армии знало организационную структуру каждой немецкой, венгерской или итальянской дивизии, ее вооружение, боевой и численный состав, места расположения командных и наблюдательных пунктов дивизий, полков и батальонов, расположение огневых позиций артиллерии и минометов. Разведке армии были известны даже фамилии командиров частей и соединений противника.
Но сколько К. С. Москаленко ни доказывал это командующему фронтом генерал-лейтенанту Ф. И. Голикову и его штабу, ничего не помогло. Разговор был короткий:
— Выполняйте распоряжение.
Пришлось, разумеется, выполнять. Но командующий 40-й армией решил сделать это так, чтобы противник, если даже он разгадает планы наступающих, не успел подтянуть резервы.
Поскольку наступление главных сил намечалось на 14 января, значит, разведку боем силами передовых батальонов нужно было провести 12-го. Не посвящая командующего и штаб фронта в свои намерения, К. С. Москаленко распорядился — конечно, устно: к 12 января произвести смену войск на плацдарме, с тем чтобы дивизии первого эшелона заняли исходные районы для наступления; главным силам быть готовыми в случае успешного продвижения передовых батальонов немедленно перейти в наступление.
Решение было рискованное. Противник мог случайно обнаружить появление на переднем крае новых советских дивизий. Однако этот риск не шел ни в какое сравнение с серьезной угрозой, которая могла возникнуть, если бы командование армии, проведя разведку боем, предоставило затем противнику двое суток для организации отпора наступлению.