– И вы меня, ребята, извините. Погорячился, – сразу успокоился Мирошниченко. – Мне ли не знать, что такое служба?
Все это время Атаман пролежал на полу, не пошевелив пальцем, даже холодный пот на лбу выступил, но удача его не покинула и на этот раз. Он не мог знать, что за несколько дней до налета начальник отдела районной милиции отозвал основную группу оперативников, которые блокировали двор и перекрывали улицу, оставив в распоряжении капитана Лазуткина всего несколько человек. Превратности судьбы, а судьба пока еще была милостлива к Алексею.
Без дальнейших осложнений в пути, добрались они до кирпичного завода и отрядный остановил машину в десяти метрах от столярки. Казаков вернулся на свое рабочее место и закрылся в подсобном помещении, ему необходимо было остаться одному, а перед Мирошниченко еще стояло множество неразрешенных вопросов.
Он обходил владения кирпичного завода, проверяя работу осужденных на местах, и, улучив удобную минуту, когда его никто не видел, подобрал железный прут и забросил его на сигнализационную проволоку забора. Сигнализация сработала, заполнив оглушительным воем всю территорию завода. На всеобщем построении, во время проверки личного состава, обнаружилось отсутствие осужденного Нечаева Виктора Игнатьевича. Капитан Мирошниченко доложил по телефону Сазонову, теперь уже полковнику, о чрезвычайном происшествии. А Антон Герасимович, в свою очередь, поднял по тревоге солдат.
На поиски беглеца подключились большие силы внутренних войск. Руководил операцией сам начальник колонии. Было принято решение прочесать в округе все овраги и лесополосы, далеко уйти за короткий отрезок времени беглец не мог. Естественно, первыми беглеца обнаружили капитан Мирошниченко и полковник Сазонов. Преступник оказал отчаянное сопротивление и нанес касательное ножевое ранение капитану, пришлось применить огнестрельное оружие. Нечаев Виктор Игнатьевич убит при задержании. Естественно, что в подобных обстоятельствах, никто не проверял, что пуля, извлеченная из тела убитого, выпущена не из табельного оружия капитана Мирошниченко. Тело отправили на вскрытие лишь через сутки в морг районного центра. Эксперты установили причину смерти и когда примерно она наступила.
А милиция района вела интенсивное расследование чрезвычайного происшествия. В связи с тяжелым ранением одного из сотрудников и гибелью двух других оперативников был поднят на ноги весь личный состав. Руководил розыском начальник районной милиции лично. Но преступников так нигде и не обнаружили, конкретных подозреваемых и улик не было, все усилия милиции сводились к нулю. Дело получило широкую огласку, о нем стало известно руководству области. В кабинете начальника милиции телефоны звонили, не умолкая, а он, не обращая на них никакого внимания, расхаживал по кабинету, ломая над случившимся голову. Он и предположить не мог, что налетчиками были разные люди, причем подростки, к тому же уже осужденные и отбывающие наказание в исправительно-трудовой колонии, где начальник и главный вдохновитель всей цепочки преступлений полковник Сазонов, один из его ближайших друзей…
Капитана Мирошниченко повысили в должности и перевели в другую исправительно-трудовую колонию усиленного режима, но уже для взрослых и в другом районе. Налаженная система, приносившая огромные доходы, прекратила свое существование, рисковать уже никто не хотел.
Но все это произошло позже, а два дня спустя после трагических событий, потрясших не только район, но и область, за ворота колонии без сопровождения конвойных, вышел Казаков Алексей Леонидович, оставив за спиной четыре нелегких года. Он полной грудью вдохнул воздух свободы. Было ощущение, что пространство развернулось и расширилось до необъятных немыслимых просторов. Еще не верилось, что он волен распоряжаться временем по собственному усмотрению: делать все, что взбредет в голову, идти, куда вздумается. Это уже был не тот худощавый ершистый подросток шанхайских трущоб, а высокий, мужественный и волевой красивый парень, с завидным размахом в плечах и с развитой мускулатурой.
Он услышал звонкий автомобильный сигнал и машинально закрутил головой, озираясь по сторонам.
– Атаман, иди к нам, – услышал и увидел одновременно он Диксона, свесившего ноги через открытую дверь ГАЗ-21.
– Вот это сюрприз! – бросился освобожденный навстречу другу, вышедшего из новенькой «Волги». Они обнялись, хлопая друг друга по плечу.
– Хватит уже, – оборвал радость встречи голос из машины.
– Знакомься – Сутулый, – представил Марат недовольного.
– Паша, – добавил сам Сутулый, пожимая руку Казакова уже в машине. – Можешь не представляться, наслышан. Во-первых, Диксон все уши прожужжал, во-вторых, отрядный таких страстей про тебя наговорил.
– Вы уже его видели? – удивился Алексей. – И он все рассказал? Странно, не похоже на него, вроде не трепач, да и смысла нет, сам в грязи по уши.
– Но лишнего он ничего не сказал, предупредил только, что из-за тебя весь район третьи сутки на ушах стоит и просил, чтоб поскорее увозили тебя отсюда, – пояснил Марат.
– Но я должен еще забрать у него свою долю, – возмутился Атаман.
– Все у нас. Упаковано в лучшем виде и затарено в багажнике автомобиля, – похвалился Сутулый. – Ни одна ищейка не откопает.
– А ты молоток, всех обскакал. Двести шестьдесят тысяч! Когда только успел накосить столько? – в голосе Диксона прозвучала зависть.
– Успел, – отмахнулся Алексей. – Стволы забрали?
– Отрядный сказал, чтоб ты о них и думать забыл, он их выкинул, – развел руками Марат.
– Послушай. Чем ты его так достал? – спросил Павел. – Он напуган до смерти. Мандраж мужика колотит при одном упоминании о тебе.
– Сам виноват, – сказал Казаков, думая о своем и помолчав, сам задал вопрос: – Чья тачка?
– На мать оформил, рулю по доверенности, – гордо произнес Диксон. – Зверь, а не машина, через час дома будешь.
Атаман откинулся на спинку сиденья, расправил плечи и улыбнулся.
– Тогда чего мы ждем? Вперед!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Алексей стоял на третьем этаже девятиэтажного дома перед дверью, выкрашенной в голубой цвет, и не решался нажать кнопку звонка. Он пытался разобраться с захлестнувшими его чувствами. Но рука непроизвольно скользнула вверх и он даже сам удивился, услышав трель мелодичного звонка.
– Дяденька, вам кого? – Алеша сразу узнал подросшего братишку, который распахнул перед ним дверь квартиры. – Что же вы молчите? Может маму позвать?
От волнения в горле пересохло, он провел рукой по голове Сережи, слегка взъерошив волосы, и, с трудом выговаривая слова, сказал:
– А ты вырос, братишка, – и его глаза заблестели. Из глубины квартиры доносился гомон множества голосов, но один, перекрывая шум остальных голосов, спросил.
– Сережа, кто пришел? – Алексей узнал бы его из тысячи. – Приглашай, сынок, гостя к столу.
– Проходите, – важным тоном произнес мальчик, взяв на себя роль хозяина. – Почему вы стоите? – недоумевал он.
– Ах ты, пострел! – брат шагнул в коридор квартиры, прикрыв за собой дверь, разулся, взял малыша на руки и вместе с ним вошел в комнату.
Люди, сидевшие за праздничным столом, в изумлении, перевели взоры на высокого парня.
– Алеша, сынок! – мать первой справилась с заминкой, вызванной неожиданным появлением старшего сына, и бросилась к нему в объятия.
Обильными слезами радости мать смочила рубашку на груди парня, а он обнял ее, крепко прижимая к себе, и вновь почувствовал себя маленьким, несмотря на то, что был на голову выше матери. Он понимал, что ласка, забота и надежность, которые исходили от матери – всегда будут действовать на него умиротворяюще и в собственных глазах он будет выглядеть маленьким, беспомощным мальчуганом.
К Алексею подходили все по очереди. Олег Пантелеевич крепко и от души пожал руку, Ольга Никитична слегка обняла и поцеловала в щеку, Сережа признал брата и тоже с гордым видом потряс его руку, четырехлетняя сестренка убежала в соседнюю комнату и время от времени высовывала оттуда свою любопытную детскую мордашку. Светлана с дочерью на руках стояла в сторонке и с нетерпением дожидалась своей очереди.