Рощин расхохотался:
– Выходит, ты заботишься о здоровье тружеников здравоохранения, – и он вновь засмеялся, привлекая к себе окружающих. – Ну лисица! Ну хитрющая!
– По какому поводу так веселимся? – Поинтересовалась Света, одарив подругу осуждающим взглядом. – Может, поделитесь с остальными?
Марина моментально спустилась на грешную землю, ей было неудобно перед Светланой. Она выскользнула из объятий хозяина квартиры, подошла к проигрывателю, выключила музыку и, бросив виноватый взгляд на Свету, пригласила гостей к столу.
Праздник удался на славу: гости засиделись допоздна и расходились нехотя. Марина собрала сына и предупредив Рощина, что за подарками зайдет в другой раз, намеревалась уйти вместе с матерью.
– Некрасиво поступаешь, дочка, – сказала Инна Валентиновна уже на пороге гостеприимной квартиры. – Я бы на твоем месте осталась и помогла Дмитрию Сергеевичу убрать со стола и перемыть посуду. Он ведь для нас старался.
– Не нужно, я сам все уберу, – возразил было Рощин. Но Марина, согласившись с матерью, вернулась.
– Вдвоем мы быстрее управимся. – И она сбросила босоножки.
Инна Валентиновна все же добилась своего: забрала с собой внука, оставив дочь наедине с главврачом. Они перенесли посуду на кухню и сложили раздвижной стол.
– В этом фартуке ты выглядишь прелестной хозяйкой, – сказал Дмитрий Сергеевич. Они вместе мыли посуду, и он залюбовался ее работой.
– Не напрашивайся на комплимент, все равно не дождешься, – предупредила Смуглова.
– Я и не напрашиваюсь. – В его голосе прозвучало столько грусти, что ей стало его жалко.
– Дмитрий Сергеевич, оглянись, посмотри вокруг и ты заметишь: сколько симпатичных и молоденьких женщин бросают на тебя неравнодушные взоры. У них нет детей и они кинутся в объятия по первому твоему зову, – попыталась она образумить уже далеко не молодого мужчину.
– Не нужны они мне, не лежит сердце ни к одной из них, – горько отозвался Рощин. – Только ты стоишь перед глазами, сна лишился.
Марина уже и сама была не рада, что завязали разговор на опасную тему.
– Забудь меня, я другого люблю, – прямо, но как можно мягче произнесла она.
– Кто этот счастливчик? Отец Василия?
– Да, он, – сухо ответила женщина.
– Но Инна Валентиновна сказала, что он бросил вас.
– Она не знает всех обстоятельств, – уклонилась Смуглова от разъяснений. – Я же матери все не рассказываю.
– Ты даже не вышла за него замуж, – не отставал Рощин.
– Мне бы не хотелось грубить, но это не твое дело.
– Извини! Но ты должна знать, что я люблю тебя, и двери моей квартиры всегда открыты для тебя и твоего сына.
В кухне надолго воцарилось молчание, каждый молча продолжал заниматься своим делом.
– Прости, если ненароком обидела тебя? – заговорила Марина первой.
– Чего уж! – махнул рукой Дмитрий Сергеевич. – Все понимаю. Он надеялся, что, оставшись с Мариной вдвоем, ему удастся вызвать ее на откровенность, но она, наоборот, отгородилась от него глухой стеной, стоило только затронуть тему об отце Василия. Больше Рощин не возвращался к злополучной теме и не задерживал Марину. Он решил последний раз проводить ее домой и постараться забыть. Несколько дней он избегал на работе встреч со Смугловой, а потом вообще куда-то исчез. До Марины дошли слухи, что главврач в отпуске. Но хуже всего было то, что по нему скучал Василий и даже плакал.
– Почему не приходит папа? – пищал он тоненьким, детским голоском. – К папе хочу!
– Между собой разобраться не могут, а страдает ребенок, – зудела Инна Валентиновна, считая, что во всем виновата ее дочь. – Так недолго и травмировать у малыша психику. Душевные раны, между прочим, неизлечимы.
В конце концов Марина не выдержала и отправилась к Дмитрию Сергеевичу домой. Но его дома не оказалось. Тогда она написала записку, в которой просила навестить их и вставила ее в проем между дверью и косяком. Но и после этого Рощин не объявился.
– Наверно, он уехал из города, – отчиталась она перед матерью. Сыну же постаралась объяснить, что Дмитрий Сергеевич не его папа и что его настоящий папа скоро за ними должен приехать и увезти в другой город.
– Не хочу нового папу, – стоял на своем ребенок. – Не хочу! – он устраивал настоящие истерики и никто не мог его успокоить.
Марина поделилась проблемами со своей самой близкой подругой Светланой, и та предложила выехать отдохнуть за город, чтобы мальчик как-то развеялся.
Они приобрели двухдневные путевки, на субботу и воскресенье, и отправились на турбазу «Радуга».
Оставив сумки в деревянном домике, который им выделили, подруги с детьми вышли прогуляться. За малышом следила Ксюша, а женщины беззаботно болтали между собой.
– От твоего так ничего и не слышно? – поинтересовалась Марина у подруги.
– Нет, к сожалению, – Света тяжело вздохнула. – Но я в него верю.
Открытая, зеленая лужайка на берегу реки, как бы приглашала путников остановиться, опуститься на непримятую, сочную траву, отбросить все тяготы повседневной жизни и любоваться первозданной природой. Стрекотали кузнечики, летали разноцветные бабочки, завораживая своей красотой, где-то жужжала труженица-пчела, собирая нектар полевых цветов, а легкий ветерок колыхал природный ковер.
Женщины расположились на траве. Светлана вытянула стройные ноги, легла на спину, потянулась всем телом и, прищурившись, посмотрела на светло-голубое, безоблачное небо.
– Хорошо! – произнесла она, закрывая глаза. Марина улыбнулась и последовала ее примеру, а дети резвились по-своему. Перед лицом Василия пролетела большая желто-белая бабочка, задела его по носу, оставив на нем пыльцу с крыльев.
– Ах ты! – воскликнул мальчик и побежал за ней. Бабочка полетела в сторону реки, а двухлетний сорванец несся за ней и не смотрел под ноги.
– Стой, Василек, стой! – закричала Ксюша и кинулась вслед за мальчиком, но слишком поздно. Женщины вскочили на крик, но они увидели уже пустой обрыв и услышали всплеск.
– Сы-но-чек!!! – завопила не своим голосом Марина и бросилась к обрыву и, хотя совсем не умела плавать, не раздумывая ни секунды, прыгнула в реку.
– Ксюша, беги на турбазу и зови кого-нибудь на помощь, – отдала Светлана команду дочери и тоже прыгнула с обрыва.
Девочка бежала со всех ног, задыхаясь и то и дело падая.
– Господи, помоги им! Господи! – шептала она.
Рощин Дмитрий Сергеевич взял месячную путевку на турбазу «Радуга». Здесь он намеревался залечить свои душевные раны. Ни с кем из отдыхающих он не общался, проводил отпуск в полном одиночестве. Каждое утро после завтрака, он переплывал реку и по берегу поднимался далеко вверх по течению. Среди труднодоступных мест он отыскал небольшой песчаный пляж и целые дни проводил там, наедине со своими грустными мыслями. Но иногда он забывался и дремал, вытянувшись на песке.
Так было и в этот раз. Сквозь сон до слуха Дмитрия Сергеевича долетел всплеск, но он не придал ему особого значения. Крика Ксюши, еще до всплеска, он, вероятно, не расслышал. Но когда закричала Марина, Рощин окончательно проснулся и вскинул голову. На противоположном берегу, на краю обрыва, он увидел любимую женщину, которая, не раздумывая, прыгнула вниз. Река в этом месте была не широкая, но глубокая. Рощин знал, что Марина не умеет плавать.
Он мгновенно вскочил и с разбега прыгнул в воду. Дмитрий Сергеевич видел, как исчезла под водой и вновь появлялась голова Марины и греб изо всех сил.
Пока он плыл, с обрыва спрыгнула еще одна женщина, которую он сразу не узнал. Она первой подоспела на помощь Марине и закричала Рощину, не узнав его:
– Мужчина, ищите мальчика!
Дмитрий Сергеевич сразу сообразил, что случилось несчастье с Василием. Он осмотрелся вокруг, но мальчика на поверхности не было видно. Недалеко он заметил огромную корягу и подумал, что если тело малыша не унесло течением, его могла задержать только эта коряга. Не доплыв до нее несколько метров, он нырнул и тут же наткнулся на сына Марины: он застрял между двух крупных веток. Рощин схватил его, вынырнул и поплыл к песчаному берегу. Положив мальчика на спину, он принялся поспешно разводить и сводить ему руки, надавливая на грудь.