— Хочу поздравить нашего нового сотрудника герра Карла Новака с успешным началом работы в нашей конторе. Я внимательно следил за его деятельностью и должен отметить его осторожность, продуманность действий и удачливость, что вылилось в получении прибыли в сумме двадцати двух тысяч марок, половину которой, а именно одиннадцать тысяч, он получает в виде заработной платы. Я решил поднять лимит средств, которыми он может оперировать ежедневно до двадцати тысяч марок! Поздравим герра Новака!
Раздались жидкие аплодисменты. Больше половины старых работников конторы заработали по три — четыре тысячи марок и жутко завидовали новичку.
— Спасибо, герр Цейсс, спасибо коллеги. Приглашаю Вас отпраздновать начало моей работы и мой успех в пивной "У биржи" сегодня вечером. Места заказаны. Пойдём туда сразу, как только герр Цейс позволит нам покинуть контору.
Вот теперь аплодисменты были и громче и продолжительнее.
— Учитывая приглашение герра Новака, мы собираемся в пивной через полчаса. Герр Новак, можете покинуть контору и подготовить всё необходимое для дружеской пирушки.
За январь Сергей получил на руки пятнадцать тысяч марок, за февраль — уже двадцать, а за март — двадцать пять. Здраво размышляя, он решил, что нечего ему затеваться с созданием собственной брокерской конторы. Зачем?
Во-первых, как работник брокерской конторы находился ею организуемой защитой от криминала.
Во-вторых, он использовал другие брокерские конторы для игры на бирже уже собственными деньгами. К сожалению, правила запрещали брокеру в своей конторе этим заниматься. Сергей оставил на счёте сто пятьдесят тысяч марок как неприкосновенный запас, а остальные деньги, включая заработанные как брокером, так и от собственной игры на бирже постоянно пускал в оборот. Теперь в игре у него постоянно крутились не менее двухсот тысяч марок, давая ежемесячную прибыль на уровне вложенных на бирже.
К лету он планировал заработать миллион марок и купить небольшой особняк в центре Мюнхена. Всё складывалось удачно, если бы на горизонте не начали образовываться тучи, приход которых Сергей почувствовал заранее.
В последнее время Сергей стал испытывать все нарастающее беспокойство. Сначала он не придавал этому особое значение, но со временем понял, что манкировать этим не в его интересах. Он стал более внимательным, разборчивым в приятелях, резко сократил пребывание в различных незащищённых местах: парках, прогулках по лесу, выезду на пикники за город. Постоянно ходил вооружённый: пистолет и кинжал всегда были с ним. Он ещё не приобрёл дом, хотя необходимые средства уже имелись. Спешить не стал: деньги могли потребоваться в любую минуту при форс-мажоре.
Несколько раз он заметил за собой слежку. Сразу же рассказал об этом герру Цейссу. Тот напряг охрану и она, хорошо поработав, выяснила неприятные для Сергея вещи. Герр Цейсс очень хорошо относился к нему: ведь тот обеспечивал львиную долю дохода его конторе, поэтому решил рассказать всё, что накопала охрана, ничего не утаивая.
— Герр Новак, у меня неприятные для Вас новости. Охрана проверила Ваш сигнал, провела соответствующую работу и выяснила следующее. Ваша удачливость в делах привлекла внимание криминала и не только его: Вами заинтересовалась некая государственная структура, отвечающая за безопасность в государстве. Если с криминалом мы можем найти способы договориться и обеспечить Вашу безопасность, то подходов к этой структуре мы не имеем никаких. Более того, нам неясно, чем Вы их заинтересовали. Можно только предполагать, что это как-то связано с Вашей удачной работой на бирже.
Несколько лет назад у нас работал некто Клаус Миллер, который также весьма удачно играл на бирже. У меня была беседа с сотрудником этой государственной структуры, который очень интересовался причинами удачи, сопутствующей Клаусу. Ничего конкретного я ему сообщить не мог, только предположил, что герр Миллер как-то притягивает к себе удачу, но как это происходит мне неизвестно. Через некоторое время герр Миллер пропал. Его искала полиция, моя охранная структура. Безрезультатно. Через три месяца его нашли мёртвым со следами ужасных пыток на теле в одном притоне на окраине Мюнхена. Полиция разбираться не стала, посчитав виноватым в этом самого герра Миллера: нечего было болтаться по таким притонам.