Воздух в легких барона заканчивался. Он наугад метнул меч в приближающуюся нечисть и из последних сил нырнул за князем. Наверное, он попал — по ушам ударил предсмертный крик.
Он не помнил, как сумел подняться на поверхность. Глоток воздуха вернул способность хоть немного соображать. Перехватив Эвиана так, чтобы его голова держалась над водой, медленно погреб к берегу. Ему казалось, что еще немного — и русалки догонят их, утащат за собой, чтобы сделать из них подводных мертвых слуг.
Шатаясь и падая на каждом шагу, он выполз из воды сам и выволок князя, бледного до синевы, не подающего никаких признаков жизни. Ивон с трудом перегнул безвольное тело через колено вниз головой — изо рта князя потекла вода, которой он наглотался в озере. Барон принялся бить его по спине, выгоняя жидкость из легких. Он бил и тряс его, пока Эвиан не закашлялся и не прохрипел:
— Еще раз ударишь — убью…
Ивон облегченно вздохнул, отпустил его и растянулся на траве.
— Нужно было тебя русалкам отдать, мне бы сапоги остались, — пробормотал он.
Князь рассмеялся сквозь кашель. Барон нахмурился, но не выдержал, фыркнул, и тоже громко захохотал. Отсмеявшись, они еще какое-то время лежали на траве у погасшего костра. Эвиан первым поднялся на ноги и, протянув руку, спросил:
— Мир?
Барон ответил на рукопожатие и тоже поднялся.
— Нужно в лес уйти, подальше от воды. Меч-то я утопил. Вспомнил, что ребенком еще слышал, что русалки железа боятся, вот и взял его, когда за тобой нырял, — пояснил Ивон.
— И как, боятся? Проверил?
— Проверил.
Эвиан вытащил из мешка небольшой нож.
— Это теперь все оружие на нас двоих. Ладно, хоть воды набрали да напились вволю. Пошли отсюда!
Они быстро собрали свои нехитрые пожитки и в сгущающихся сумерках направились к лесу. Под деревьями царила непроглядная тьма, поэтому далеко заходить они не стали. Едва озеро скрылось из виду — нашли место поуютнее и остановились на ночлег.
Вскоре Ивона начало знобить, он с трудом помог собрать веток для костра. За этой нехитрой работой немного согрелся, но едва пламя разгорелось — озноб и слабость навалились с новой силой. Барон дрожал так, что зубы выбивали дробь. Он устроился как можно ближе к огню, но это мало помогло. Эвиан заметил его состояние.
— Что с тобой?
— Замерз и устал сегодня, — с трудом ответил барон. — Нужно просто согреться и отдохнуть. Я немного отдохну и сменю тебя возле костра. Ладно?
Князь пожал плечами и подкинул в костер дров.
Ивон свернулся калачиком и забылся тревожным сном, он стонал и постоянно вертелся, пытаясь лечь как можно ближе к огню. Когда он едва не свалился в горячие угли, Эвиан поспешил оттащить его подальше. Тело барона оказалось горячим, а рубашка — влажной от пота, он прерывисто и тяжело дышал. Князь вздохнул — видимо, ему на судьбе написано быть нянькой семейства Омура. С сестрой особых трудностей не возникло, а вот с братом придется хлебнуть их по полной.
Эвиан понятия не имел, что ему делать. Единственное помнил, что при сильном жаре нужно положить влажную ткань на лоб.
К утру Ивону стало хуже. Он что-то бессвязно говорил, ругался, просил прощения. Нужно было искать людей, но и оставлять спутника одного не следовало. Князь несколько раз ходил к озеру за водой, при свете солнца русалок можно было не бояться. Но обычная вода — не лекарство, нужно было что-то делать. Эвиан тщательно обыскал лес вокруг, нашел немного грибов и прошлогодних желудей. Грибы нанизал на ветку и пристроил над огнем, желуди почистил, перетер между камнями и развел водой. Получилась кашица, которой он попытался накормить Ивона.
— Ну вот что ты с ним делаешь? — проскрипел чей-то голос. — Сам такое ешь. А ему вот это дай.
Князь вздрогнул от неожиданности и резко обернулся на голос. Рядом стояла невысокая худая женщина в платье, сплетенном из речной травы, со спутанными зелеными волосами и белесыми глазами на выкате. Она протягивала несколько толстых светлых корешков.
— В костре запеки и дай ему, как остынет.
Сунув корешки ему в руку, женщина присела рядом с бароном, потрогала его лоб, сокрушенно поцокала языком, наклонилась еще ниже, понюхала его кожу и зачем-то лизнула.
— Кровь русалочья в него попала, вот и болеет, — пояснила она.
Эвиан, озадаченно молчавший до этого, спросил:
— Ты кто такая?
— Фаня я, зовут так. Помочь пришла. Он русалок убил, бедокурили сильно. Нам же в долгу оставаться нельзя, хоть и не просили мы их убивать. Но сильно надоели, так надоели, что подумать страшно. Вот смотри, водяной хоть и сам не подарок, с ними почитай лет двести уже не дружит. А все почему? А все потому, что они его из дворца выжили, жемчужниц поели всех, а он их лет пятьсот в озере растил.