— Тама они, не выходил никто.
Гор отдал обещанную монету.
Гвардейцы толкнули дверь и дружно вошли в мастерскую. Эвиан и Ивон что-то увлеченно обсуждали с мастером, появление новых людей заставило их замолчать.
— Вот они, господин хороший, — Гор указал пальцем. — У бати глаз верный, никогда не ошибается.
Путники метнулись к двери в мастерскую, но на их пути стал оружейник, он хоть и не понял ничего, но, на всякий случай, решил не выпускать этих двоих.
— Стоять, паскуды! Куда собрались?
Гвардейцы вскинули заряженные арбалеты.
— Только дернитесь! — ласково предложил старший гвардеец. — Они стрелять по ногам будут, далеко не ускачете.
Ивон с Эвианом замерли на месте. Один из гвардейцев отложил арбалет, забрал у Эвиана меч и ловко обыскал обоих. Нашел нож у Ивона и тоже забрал его, после кивнул старшему.
— Больше ничего.
После этого командир без страха подошел к ним и достал из кармана камень.
— Если у человека совесть чистая, он бегать не будет. Теперь даже если это не вы, то придется выяснять: зачем бежали.
С этими словами он протянул камень Ивону.
— Берите, молодой человек, он не кусается.
Барон нерешительно протянул руку и коснулся камня, он поменял цвет на белый. Остальные гвардейцы напряглись, командир торжествующе улыбнулся и повернулся к Эвиану.
— Теперь, ваша очередь.
Князь криво усмехнулся и взял камень, у него он тоже побелел. Старший гвардеец улыбнулся еще шире.
— В управу их!
Он повернулся к Гору:
— Ты тоже с нами.
На выходе из мастерской гвардейцы немного замешкались, Ивон выхватил у одного из них меч и попытался напасть, но Гор ударом кулака сбил его с ног.
— Прыткий какой! — обезоруженный гвардеец зло пнул его по ребрам.
— Оставь его, — приказал командир. — Связать, и в управу.
Барона без излишних церемоний поставили на ноги, хозяин мастерской принес крепкую веревку, которой связали пленникам руки, стянув локти за спиной, и в таком виде провели через весь город, громко объявляя, кто это.
Горожане радостно скалились, показывали пальцами, мальчишки несколько раз запустили камнями. Пока дошли до управы, за ними собралась толпа рассерженных горожан. Некоторые, наиболее крикливые, даже требовали отдать пленников им, чтобы выместить на них свои обиды и злость за закрытую границу. Командир гвардейцев уже был и сам не рад своей затее, и когда дверь управы плотно закрылись за ними, облегченно перевел дух.
— Заприте их, руки можно развязать, — отдал он приказ подчиненным, потом посмотрел на пленников. — Думаю, у вас хватит ума не пытаться бежать. Дальше входной двери вы не уйдете.
Их втолкнули в комнату с узкой щелью вместо окна под потолком. Каменные стены были побелены известью, дощатый пол усыпан сухой соломой. Крепкая дверь с железным засовом отрезала пленников от внешнего мира. Гвардейцы перерезали веревки на руках и вышли, гулко топая.
Ивон сел у стены и принялся растирать руки, возвращая им чувствительность.
— Лучше бы сразу убили, — он сплюнул на пол. — Не хочу обратно в рудник.
Эвиан молча сел рядом и тяжело вздохнул.
Через пару часов загрохотал замок, дверь открылась.
— Выходите, живо! — приказал главный.
Пленники медленно поднялись и вышли в коридор, там их взяли в плотное кольцо и повели куда-то по коридору. Их вывели на задний двор, огражденный высоким забором, тут стояла закрытая карета, запряженная четверкой лошадей. Их усадили в карету, не забыв приковать ноги и руки к специально прикрученным к полу цепям. Внутрь вместе с ними село двое мрачных конвоиров, дверки заперли, и карета тронулась в путь.
Несколько раз они останавливались, меняли лошадей, меняли конвоиров, пленников выводили по нужде, скудно кормили и снова отправлялись в путь. Видимо, Остергаму не терпелось встретиться с ними, поэтому карета не останавливалась ни днем ни ночью. В узком оконце, за спинами конвоиров можно было разглядеть возницу, лошадей, меняющих масть после каждой остановки и ветви деревьев над дорогой, да возделанные поля вдоль.
На исходе шестого дня показались белые стены Фагоса, копыта лошадей застучали по брусчатой мостовой и разнеслись гулким эхом между домов. Их путь подходил к концу.
К замку герцога они добрались, когда уже совсем стемнело, конвоиры с облегчением сдали пленников личным гвардейцам Остергама. Ивона и Эвиана заперли в подвале, чуть позже им принесли воды и немного хлеба. Одного из охранников привлекли необычные сапоги барона.