— Это государь наш император возвестил о вас, указал, где произойдёт, и дал поручения на ваш счёт, ваше сиятельство, — говорит Аристарх Иванович и воздевает глаза к небу. — Там уж те высшие сферы, что просто чистейший эфир, и только наш царь — батюшка им владеет, и даден ему самим Господом.
В этот момент мой смартфон издаёт приятный звук, и я вижу сообщение о поступлении денежных средств в размере двенадцати тысяч целковых. Я показываю сообщение Аристарху Ивановичу.
— Злопыхатели расплачиваются за свою клевету, — говорит товарищ министра и открывает изящную бутыль с прозрачной жидкостью, извлечённую Василием из самых недр одного из царских дарственных пакетов.
— За успех и победу! Слава государю нашему и России! — говорит Аристарх Иванович, мы чокаемся и выпиваем.
— Через неделю ваш новый домик, ваше сиятельство, будет готов и на том же самом месте, или вы против того самого места?
— Нет, я не против. Я не суеверен и с удовольствием в него переберусь, — говорю я и открываю банку с ароматными сардинками.
— А хороша царская водочка, — говорит Василий и распечатывает упаковку ржаных хлебцов…
Через четверть часа я остаюсь один в действительно отличном и приподнятом настроении после сегодняшнего важнейшего для меня дня.
Я вспоминаю заявлении Её Высочества о своей непричастности к инциденту в читальном зале, и мне становится тепло на душе. Скверно думать о человеке плохо, особенно когда для этого нет веских оснований, особенно когда этот человек — удивительная девушка…
Утром следующего дня я жду цесаревича после плотного завтрака.
Ровно в девять часов раздаётся особенный звуковой сигнал, и я выхожу из пансионата, прихватив с собой короткоствольный барабанщик.
Цесаревич отлично ведёт автомобиль. Я сижу рядом с ним на переднем сиденье. На заднем сиденье его внедорожника никто никогда не садится — там целая гора оружия.
Дорога идёт на подъём, в горы. Становятся хорошо видны многочисленные дворцы аристократов, утопающие в изумрудной зелени, вблизи береговой полосы, до самой линии горизонта…
Вдруг, перед нами, прямо из скалы, вылетает тройка серебристых истребителей и круто набирают высоту. Это надо видеть!
— Вот эти самые и есть планетарные, — говорит цесаревич.
У меня захватывает дух. Ведь мне предстоит на таком летать.
— Звено таких межпланетарников уже поступила, говорят, к вам для обучения на военно — космический факультет. Так что ты попроси ректора, чтобы один из них был твой, — говорит цесаревич.
— Я так и сделаю, Ваше Высочество, непременно.
Цесаревич притормаживает машину — на дороге стоит чёрный волк с большой седой головой. Зверь смотрит на нас умными глазами, оскаливается, показывая крупные клыки, и не собирается уходить.
— Сейчас я ему в лобешник зафигачу, — радостно говорит цесаревич, останавливает перед ним в десяти метрах, берёт с заднего сиденья свою снайперскую винтовку, потихоньку нажимает на кнопку под рулевой колонкой, и лобовое стекло внедорожника медленно бесшумно опускается.
Цесаревич быстро прицеливается и нажимает на курок. Раздаётся звонкий и мощный выстрел.
Чёрный волчара с седой лобастой головой смешно подскакивает на месте, а уши его, как перепуганные бабочки, разлетаются в разные стороны.
— Отличный выстрел, Ваше Высочество, — говорю я.
— Вот это я ему залепил, — хохочет цесаревич, — Пошли посмотрим зверюга это или оборотень…
Я вытаскиваю свой пистолет, и мы выходим из машины.
Охрана цесаревича подъезжает вплотную к нам, цесаревич поднимает руку, и никто из машины не выходит. Мы смотрим на подстреленное существо.
Крови мало, и эта жидкость бледно розового цвета. Вместо головы кровавая лепёшка. Цесаревич переворачивает волосатую чёрную тушку носком сапога, и мы видим мохнатую дряблую задницу без каких — либо признаков хвоста.
— Я же говорил, что это оборотни, изделие одного из факультетов вашей грёбаной академии, говорит цесаревич с нехорошей улыбочкой.
— Эти бесхвостые седоголовые волки могут лазить по голым отвесным скалам легко, как рыжие тараканы, — говорит цесаревич. — Поехали дальше, немного осталось.
Мы подъезжаем к отвесной скале, кое — где поросшей низкими деревцами и кустарником. Перед нашим кроссовером взлетает целая стая черных ворон.
Я вижу целую гору каких — то наваленных друг на друга пёстрых тушек. Немного присмотревшись, я распознаю в них обезглавленных котов. Мне становится жалко этих благородных зверьков.