Я судорожно перевел дыхание, расслабил сжатые в кулаки пальцы и стиснутые зубы, взял под контроль свою немереную магическую Силу, болезненным жаром заворочавшуюся у меня в груди. Надо успокоиться. Это минутная слабость. Я знаю, что не смогу убить Белиндаэль. И совсем не потому, что когда-то испытывал к ней глубокие чувства. Просто, у меня рука не поднимется ни на какую эльфийку. Но моя магическая Ментальная Сила такова, что я могу наказать, отобрав и Дар, и память, и разум.
Однако надо сделать трудный выбор и для себя решить, что важнее? Удовлетворить свое чувство мести или максимальная безопасность и душевное спокойствие моей Малышки? Мы с Эли и так вызываем избыточное любопытство моих соотечественников. А вся эта история надолго привлечет навязчивое внимание и несмолкаемые разговоры. Мне-то наплевать, а вот для Эли это не желательно, она будет переживать и за меня, и за себя. Я на такое пойти не могу. Моей Малышке и так трудно, не хватает еще, чтобы в нее тыкали пальцем и шептались за ее спиной. Значит, с одной стороны, надо полностью обезопасить Эли от Белиндаэли. С другой — не поднимать волну ажиотажа вокруг нас, поэтому вмешательство Совета Старейшин надо избежать.
Смогу ли я избирательно стереть из памяти Белиндаэли некоторые события и эмоции, а на их место внушить ложные? Да еще и так, чтобы окружающие ничего не заподозрили? А если не сумею, и она станет слабоумной куклой, и это повлечет за собой расследование? Но я не вижу других вариантов. Придется рискнуть.
Я снова придвинул свой лоб ко лбу все еще сидящей на моих коленях и спящей Белиндаэли, голову которой я удерживал своей рукой. Ослабил наведенный сон, добившись пассивного состояния между сном и бодрствованием. И опять, шаг за шагом, прошел по уже пройденному пути, кропотливо стирая все мысли, чувства и поведение Белиндаэли, связанные с Эли. Подменяя их равнодушием и безразличием к гномке. Все ее эмоции связанные с моим выбором заменил иронией и так свойственным Белиндаэли чувством собственного превосходства. Я старался действовать не противореча ее характеру, чтобы не вызвать заметный окружающим резкий диссонанс в ее поведении. Под конец, постарался оживить в ней интерес к ее последнему любовнику. Закончил тем, что стер воспоминания о моем сегодняшнем визите и погрузил ее в глубокий сон. Теперь можно и свободно выдохнуть.
Это оказалась очень кропотливая, долгая, напряженная и тяжелая работа, во время которой я и дышать-то глубоко не решался. Я устал и растратил резерв Силы почти так же, как тогда, когда держал защитный купол в гномьем туннеле во время землетрясения.
Пересадив со своих коленей спящую Белиндаэль в кресло, я очистил заклинанием свой бокал, убрал его на место, отодвинул подальше от камина второе кресло, окинул взглядом комнату и убедился, что ничего в ней не указывает на мое присутствие.
На выходе из калитки сада, активировал запирающее защитное заклинание, подсмотренное у Белиндаэль, когда она впускала меня в свой дом.
Ночь. На улице никого. И все же, я старался двигаться скрытно и бесшумно вдоль живых изгородей, сливаясь с их тенью. Не надо, чтобы меня кто-то случайно увидел. Никому не расскажу о произошедшем. Так проще, спокойнее и безопаснее для моей Малышки. А я смогу перетерпеть и справиться со своим чувством разочарования и неудовлетворенности из-за несостоявшейся мести.
Тихо зайдя в дом родителей, стараясь никого не разбудить, гонимый зверским чувством голода и жажды, которые всегда появляются после существенно потраченной Силы, я проскользнул в кухню-столовую, где неожиданно застал Еваниэль.
— Ты чего не спишь, уже середина ночи? — удивленно спросил я ее, и схватив стоящий на столе кувшин сока, залпом выпил его.
— Жду тебя, — ответила она, пододвигая ко мне хлебную лепешку, тарелку с нарезанным ломтиками вяленым мясом, миску тушеных овощей и креманку с фруктовым салатом.
— Зачем? — промычал я с полным ртом, не в силах оторваться от еды.
— Узнать, закончил ли ты свое расследование. И если да, то насколько благополучно его завершил.
Я чуть не подавился. Хотя, что я удивляюсь? Моя мать очень, очень проницательна, от нее трудно что-либо скрыть.
— Кто еще знает, чем я был занят? — занервничав, поинтересовался я.