— Это, конечно, хорошо, что тебя в отличие от твоих сородичей не пугает открытое пространство. И, все-таки, сейчас надо поспать, — сказал я, бесцеремонно толкнув ее, заваливая на спину, чтобы она укладывалась. Мне хотелось где-нибудь примоститься одному, подальше от всех этих гномов, но долг жизни требовал не терять девчонку из поля зрения. — Не бойся ничего, я лягу рядом и тебя никто не обидит, — успокоил я ее и лег на бок, так, чтоб прикрыть ее своим телом от солнечных лучей.
От моего прикосновения она испуганно вздрогнула и напряглась.
— Ты чего, боишься меня? — недоуменно спросил я.
— Нет, просто не привыкла чтобы меня кто-то трогал, кроме няни. Да и это было уже давно, — ответила она виновато.
— Я и сам этого не люблю, — согласился я. — Но позволить прикасаться к себе, это признак доверия, а мы с тобой должны друг другу доверять, если так уж сложилось, что теперь я отвечаю за твою жизнь. Согласна?
— Да, — тихо прошептала она, и я почувствовал, как ее тело расслабилось.
Повернув девчонку к себе спиной, притянул ее вплотную, подавив неприятное чувство нарушения личного пространства. Ладно, зато буду использовать Эли как индикатор состояния гномов, чтобы полагаться не только на мнение караулящего Хоркиса, но и самому не упустить момент, когда им всем поплохеет от жары. Тогда мне придется регулярно создавать вокруг них охлаждающий воздушный поток. Иначе их всех ждет тепловой удар, который сварит им мозги, и так, по-моему, не слишком активные.
В полудреме прижимая к себе гномку, напоминающую в моей куртке кокон бабочки, с удивлением отметил прощупывающуюся тонкую талию и упирающиеся мне в живот округлые ягодицы. И эти ощущения не давали мне окончательно уйти в сон, вызывая воспоминания, к которым я не люблю возвращаться. Видимо я слишком отвык от подобной физической близости во время сна. Если не считать ласковые руки моей матери, нежные объятия сестер и того недолгого периода в моей жизни, когда я был женат на Белиндаэли, то все последующее мое телесное общение с женщинами было вызвано исключительно физиологической, сексуальной необходимостью и носило вынужденный, сугубо деловой взаимовыгодный характер.
В ранней юности, когда я только закончил обучение в Академии, и был полон романтических и идеалистических представлений о жизни, я, как все, боготворил эльфийских женщин. И страстно влюбился в юную эльфийку. Белиндаэль казалась мне самой красивой, самой нежной, самой невинной, самой доброй, самой верной, самой бескорыстной, самой отзывчивой, самой понимающей, короче, самой-самой. Каждую свободную минуту я старался проводить около нее. Правда, надо честно признать, таких свободных минут у меня было не много.
Из-за того, что я маг-Универсал, мне, чтобы всесторонне развивать свои способности, приходилось учиться и тренироваться больше других. Надо было одновременно осваивать и магию всех четырех стихий — Воды, Земли, Огня, Воздуха, и все стороны магии Жизни — Целительство, Зельеваренье, магию Природы и Ментальную магию. Не сойти с ума от таких нагрузок помогало то, что все мне давалось удивительно легко, за счет отличной памяти, хорошей сообразительности, большого резерва Силы и неиссякаемого интереса к магии.
Это сейчас мои запредельные возможности и сформировавшийся нелегкий характер вызывают у окружающих безотчетный страх, а в годы моей юности такая необычная одаренность делала меня популярным и привлекала ко мне восторженное внимание многих девчонок. Но мне никто не был нужен, кроме моей Белиндаэли.
Она отвечала мне взаимностью. И эти взаимные чувства делали меня счастливым. Белиндаэль вроде бы даже не обращала внимания, что я полукровка, несмотря на свойственное ей и многим другим чистокровным эльфам чувство собственного превосходства над всеми другими разумными. Хотя был небольшой напряженный момент с этим связанный. В отличие от чистокровных эльфов, имеющих гладкую кожу на голове, у меня густые светлые волосы, и они не нравились Белиндаэли. Но мы нашли компромисс в этом вопросе. Чтобы быть более привлекательным в ее глазах, я в те времена, ради нее, сбривал волосы. Правда, отказываясь от ее уговоров избавиться от волос навсегда с помощью Целительской магии. Не хотел расстраивать свою мать, Еваниэль, которой, во-первых, волосы на голове нравились, и в ее мире считались украшением внешности. Во-вторых, Еваниэль убеждена, что о разумном надо судить по делам и поступкам, а не по его внешнему виду, который может быть весьма своеобразным, что мы и видим на примере гномов и орков. Я был полностью с ней в этом согласен. Никогда не испытывал никаких комплексов на этот счет и, уже тогда, с некоторым превосходством в душе, поглядывал на остальных.