На одном из привалов, ко мне, Эли, Хоркису и Уме, расположившихся, как обычно, немного в стороне от толпы гномов, присоединился Шон.
— Я, конечно, понимаю, что этим гномам трудно, — поделился Шон своими впечатлениями, — они потеряли дом, близких, впереди неизвестность, но, все равно, они ведут себя не как взрослые гномы, а как плохо воспитанные дети. Такое слабодушие, уныние, беспомощность и пассивность меня удивляют. К тому же, они ужасно невежественны и подозрительны.
— Это объясняется тем, — попробовала защитить своих сородичей Эли, — что они привыкли во всем полагаться на своего Повелителя. Повелитель считал, что мелочей не существует и вникал во все, даже несущественные вопросы, всегда сам принимал решения и строго следил за их выполнением. Инициатива никогда не поощрялась, даже, скорее, наказывалась.
— Но это же неразумно, — возразил ей Шон, — один гном не может хорошо разбираться во всех вопросах и уследить за всем происходящим, даже если этот гном — Повелитель!
— С этим трудно поспорить, но Повелитель никому не доверял и считал, что он может все, и только от него зависит благополучие гномов в нашем поселении, — тяжело вздохнула Эли, то ли осуждая проводимую политику, то ли скорбя о потери отца.
— Хорошо, что наш-то Повелитель не такой, и мы живем по другим правилам. Я надеюсь, все вы сумеете это оценить, когда мы доберемся до нашего поселения, — подвел итог этому разговору Шон.
А вот Фед, хотя и боялся меня, однако исподтишка все время так и норовил оказаться рядом с Эли и затеять с ней разговор. Она в такие моменты старалась держаться ко мне поближе и отвечала Феду односложно, давая понять, что не расположена к общению. Фед, как будто этого не замечал, и мне, в таком случае, приходилось бросать на него недовольный, угрюмый взгляд, под которым он тут же куда-то исчезал. Кольцо Повелителя я у него пока что не отбирал, решив, что раз Эли кольцо не хочет, значит, и я не буду заморачиваться на эту тему.
Мы с Хоркисом во время дневных стоянок, в свободное ото сна время, охотились на всю доступную мелкую живность, прячущуюся в камнях. Пытаясь, таким образом, пополнить скудный запас еды, который, к сожалению, уже заканчивался, заставляя всех недоедать. Хвала Небесам, хоть с водой у нас не было проблем, большую часть пути мы шли вдоль небольшой речушки.
Камень и песок слабо удерживающие влагу, почти полное отсутствие плодородной почвы, экстремальные суточные колебания температуры, не способствуют жизни растений. Но чем ниже мы спускались, тем чаще стали встречаться кочкообразные злаки и мелкие кустарнички с кожистыми листьями. Я аккуратно, чтобы не повредить корешки и не оборвать их жизнь, собирал эту зелень. Из нее получался отличный, биологически активный напиток, с множеством полезных свойств, способный хоть как-то поддержать силы и здоровье гномов.
К утру пятого дня мы подошли вплотную к высокому горному хребту, который нам не преодолеть по верху.
Я спросил гномов, знает ли кто-нибудь из них, где тут может быть вход в подгорные туннели. Никто не знал. Пришлось мне, пока гномы отдыхали, усесться на землю и погрузиться в медитацию. Надо просканировать лежащие передо мной внутренности гор.
Но горы, это тебе, не легко проницаемое воздушное пространство, которое я могу просматривать внутренним магическим взором далеко вперед. В толще горной породы я, как бы, вязну, и не способен пробиться на большое расстояние. И все-таки, кое-что увидеть удалось. В ближайшей округе нет рукотворных гномьих туннелей. Чуть выше и правее находится вход в довольно большую естественную пещеру, куда тоненькими ручейками, по щелям проникает поверхностная влага. Эти ручейки собираются в небольшую речку, которая дальше течет по системе небольших пещерок, следующих одна за другой и где-то там, в отдалении, стекает в широкий туннель. Что за туннель, и как далеко он идет, понять не удалось.
Выйдя из транса, я задумался над ситуацией. Опасно соваться в подгорье, не зная пути. Но альтернативы нет. Гномам не перебраться через лежащий перед нами, уходящий высоко в небо, заснеженный хребет.