Обнуление:
"При смерти позволяет Вам вернуться в точку появления в этом мире. Опыт теряется, характеристики сбрасываются, достижения, очки характеристик и способности остаются нетронутыми"
Берсерк:
"При уровне здоровья меньше 10% позволяет перекинуть оставшиеся очки здоровья, кроме последнего, в любую из характеристик. Время действия - 1 минута"
Союзник:
"При нахождении рядом с союзником все Ваши характеристики увеличиваются на 20%. Радиус действия - 10 метров"
Шестое чувство:
"Позволяет почувствовать наличие опасности и направление, из которого она исходит"
Проверив профиль, я обнаружил, что все очки и правда сбросились; свободных же теперь было 31200, характеристики всë такие же детские, хотя увеличение за счёт достижений осталось, оно, видимо, перманентно. Мысль о том, что если я умру через 5-6 лет, то возрожусь снова в теле 9 летнего, пробрала до костей. Что ж, нужно быть осторожнее и, пока однозначно не ясно, будет ли и возраст тела обнуляться вместе с характеристиками, прокачивать свои заклинания на скрытность, массовые атаки и иметь хотя бы ещë парочку мощных и быстрых атак в одиночную цель, одних каменных шипов явно маловато будет. Какой-никакой план есть, очки характеристик пока тратить сильно не стал, мало ли, довëл лишь силу снова с 22 до 50. Похожу какое-то время с запасом в 30704 очков, хуже не будет. Заметил, что теперь сила отображалась как 50 (22+28), а интеллект гордо горел цифрой 58.
Закончив с этим, я решил вернуться к достижениям, больно любопытно, что это за мифическое такое смог получить. После вызова справки по достижениям меня пробрал нервный смех. Достижение "Детский мат" давалось за смерть в течение первого часа после воскрешения. Система как бы намекала, мол, ты не просто долбоëб, Андрюша, ты мифический долбоëб! Но что сделано, то сделано, тем более что-то вроде паучьего чутья мне дали за это, так что будем пользоваться. Кстати о пользоваться. Надо бы вернуться к первоначальной цели и поймать пару зайцев, раз уж у меня появилась первая атакующая способность. Ну или волка того бы найти, будет знать, как детей жрать.
Но цели моей вновь было не суждено сбыться, ибо от раздумий меня отвлекли голоса. А раз людям в этом мире было решено пока особо не доверять, то я мгновенно замер и начал прислушиваться. Повозка, запряжëнная одной лошадью, два мужика в ней и несколько мешков с чем-то. Похоже, где-то довольно недалеко есть деревня, либо в той стороне, куда они едут, либо в той, откуда едут. Это уже хорошая новость, в деревне могут быть дети, а они, надеюсь, пока не сильно побиты жизнью и испорчены, так что через них можно уже и со взрослыми попробовать поговорить, практически без риска остаться привязанным к дереву посреди леса или ещё чего похуже. На том и порешив, я отправился вслед за телегой, скрываясь за кустами и стволами особо толстых деревьев.
Глава 4. Первые успехи
Моë предположение оказалось верным. Около часа, по ощущениям, следования за телегой привели меня к холму на опушке леса, с которого уже и было видно небольшую деревушку, обнесëнную весьма высоким частоколом, что был даже выше крыш двухэтажных деревянных избушек, что ли. Хотя нет, это были, скорее, уже полноценные дома, сложенные из довольно толстого бруса. Качество обработки брëвен трудно было оценить с такого расстояния, но уже можно было сказать, что какая-никакая столярная мастерская в деревне должна быть. С другой стороны забора виднелась небольшая речка с настолько чистой водой, что рыба и камни на дне даже отсюда вполне различимо просматривались. Жителей было видно не так, чтобы очень много, но куда ни глянь - каждый чем-то занят, никто не сидит без дела. Женщины на улице, по большей части молодые, на вид не больше тридцати, носят вёдра с водой, кто-то собственными силами катит небольшую тележку со свежеиспечённым хлебом. Взгляд поймал дедка с косой, что, весьма бодро для своего возраста, топал в сторону большого золотящегося поля, в нескольких десятках метров от речки. В общем, деревня активно жила, запахи выпечки, отдалённый шум наковальни и приглушённый людской гомон смешивались с щебетом птиц, хвойными нотками и таким специфическим, но ностальгически приятным запахом нагретой на солнце пыли, что улыбка сама поползла на лицо, захотелось тёплого, почти горячего молока с горячённой лепёшкой из такого рассыпчатого, но не совсем песочного теста, которые когда-то пекла моя бабушка.