— Вставай, милая, и пойдем отсюда.
Она посмотрела на труп и забилась в истерике:
— Я даже не спала с ним. Мы только целовались!
Из всего сказанного мне удалось понять немного. После романтической прогулки у моря Слава проводил ее до порога спальни, так что она спала у себя в комнате сном праведника. Под утро, услышав, что подъехала машина, Ситнюша пошла встречать меня, чтобы поделиться впечатлениями. В коридоре было темно. Она поскользнулась в луже крови и упала.
— Вот это отдохнули, — вслух сказала я. — Пойдем, тебе надо что-то на себя накинуть.
Ситнюша немного притихла и послушно побрела за мной по коридору. Меня трясло, как в лихорадке, но я пыталась сохранять самообладание, чтобы окончательно не выбить подругу из колеи.
— Сейчас найду корвалольчик, — сказала я и полезла в шкаф за сумкой, — мы с тобой выпьем, и будет легче.
Сумки на месте не было. Перевернув вверх миом свою и Танькину комнаты, я поняла, что пил исчезла. Ситуация была, мягко говоря, неприятная. Хозяин дома, где мы остановились, погиб при странных обстоятельствах. Вместо приятного уикенда в Сочи мы получили ночь в компании с трупом и в придачу остались без документов, денег и обратных билетов. Вывод напрашивался сам собой. Исчезновение сумки и странная смерть хозяина казались частями одною целого, однако играть в сыщиков не было никакого желания. Надо было вызвать милицию и постараться выкрутиться из всего этого с минимальными потерями.
Я прикрыла Ситнюшу одеялом, потянулась к телефонной трубке и набрала 02, но поговорить мне не пришлось. На улице завыли милицейские сирены, и громкий бьющий в уши голос из динамика предложил всем сдаваться, потому что дом окружен.
Поскольку виноватыми мы себя не чувстве вали, то решили, что предложение адресовав не нам, а Славиным убийцам. Мы, обнявшись, сидели на кровати и были очень удивлены, когда дверь в комнату распахнулась и человек в камуфляже заорал:
— Встать! Лицом к стене, быстро!
Чьи-то сильные и наглые руки бесцеремонно нас обыскали, более положенного задержавшись на приятных выпуклостях. Склонностью мазохизму я никогда не отличалась, и все это мероприятие мне ужасно не понравилось. Минут десять мы изучали рисунки на обоях, затем нам разрешили повернуться и даже сесть. Сказать что мне было не по себе, значит ничего не сказать. Я была страшно испугана, разозлена и от страха была готова расцарапать первую попавшуюся рожу. Но рожи были в черных масках с прорезями для глаз, и сорвать на них свою злость мне все равно не удалось бы. Поэтому я предпочла оставить свои эмоции при себе и стала терпеливо дожидаться окончания спектакля Татьяна после всего пережитого была и вовсе зеленая, норовя снова грохнуться в обморок.
Но сделать это она не успела. Поскольку мы не могли удостоверить свою личность, церемониться с нами не стали. Сочинская милиция была очень мобильна, но это компенсировалось полным отсутствием здравого смысла и доброжелательности. События стали развиваться с головокружительной быстротой. Ровно через подписи мы уже сидели за решеткой в районном отделе милиции и обвинялись в убийстве Святослава Иосифовича Маргиева. Никто не зачитал нам наши права и не предложил вызвать адвоката. Допрашивающий нас старший лейтенант ниже не потрудился выяснить, каким образом мы вообще попали в этот дом и какое отношение имеем к его хозяину.
Первый шок вскоре прошел, и я стала требовать соблюдения законности.
— Женщина, что вы хочете?
Познания в великом и могучем русском языке у стража порядка были очень ограниченны. Одним этим он сразил меня наповал.
— Хочу позвонить, — твердо сказала я. — Имеем мы право известить родных о своем задержании?
— Вообще-то да. — Лейтенант почесал затылок. — Сейчас я узнаю, — и, не торопясь, пошел по коридору.