— На юридическом учится?
Варька весело рассмеялась:
— Пищевой заканчивает!
Каким разбитым я себя не чувствовал, но тоже не удержался от улыбки:
— Варя, да с его внешними данными только вышибалой работать!
— Только внешние данные у него и есть. Когда требуется серьезная работа я вызываю Кулака и Деда.
Этих двоих она мне представляла во время одной из поездок в Округ. А скорее, представляла меня им. На всякий случай.
Ребята и впрямь были серьезные. Профессиональными их качествами Варька была вполне довольна, а это что–нибудь да значит. Кстати, в отличии от агента–пищевика, крупным телосложением эти двое похвастаться не могли.
По приезду домой, прямо из гаража хозяйка повела меня в бойлерную и запалила огромную газовую печь.
— Раздевайся!
— Нафига это? — ошалел от неожиданности я.
— Завершающая часть операции, — выгребая все из карманов пояснила она. — Представь, что в волокнах ткани нашей одежды могли остаться микрочастицы этого порошка. Или наоборот, волокна ткани остались на месте вторжения.
— По моему, ты слишком хорошо думаешь о нашей родной милиции, — недовольно пробурчал я, но, тем не менее, разделся. — Если так заметать следы, то я вообще без шмоток останусь.
— Не стоит недооценивать противника, — покачала головой голая Варька. — Карманы не забудь проверить.
— Прямо крематорий какой–то, — ужаснулся я, когда, свалив нашу одежду и обувь на стальной поддон, она распахнула створки печи.
— Будем надеяться, что в таком качестве печь нам не понадобится, — совершенно серьезно ответила Варвара задвигая поддон в бушующее пламя, — хотя она рассчитана и на это.
Минут через пять мы снова выдвинули поддон и собрали пепел, который, поднявшись наверх спустили в унитаз.
— А где наша милая собачка? — громко закричала Варька.
«Милая собачка» радостно скатилась с лестницы и бросилась приветствовать голых хозяев. Впрочем, напрасно я употребил кавычки — к тому времени я уже окончательно простил Дженни. В конце концов, во всем виноват наркотик. Как, впрочем, и в случае с Людкой.
— Теперь в душ, — распорядилась хозяйка, когда мы оказались на «моем», втором, этаже.
К тому времени, когда приехал Матвей, успели не только вымыться, но и, переодевшись в теплые домашние халаты, выпить по бокалу «Бакарди». Видели бы вы физиономию будущего пищевика, когда я, как был в халате, открыл ему калитку.
— Хвоста нет?
— Да нет, вроде… — Матвей опасливо оглянулся по сторонам.
— Возьмите, — я протянул ему пакет с образцом порошка собранного Варькой у трупа Нади. — Утром должно быть в лаборатории.
— Будет, — энергично кивнул Матвей.
— А завтра зайдете в бухгалтерию.
— Обязательно, — просиял он. — Так я поехал?
— Аллюр три креста, — улыбнулся я в ответ.
Ни я, ни Варька не сомневались в том, что порошок, найденный на Зоиной квартире тот же, что мы нашли в моей спальне. Но необходимо было убедиться в этом до конца.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
— Вик, а ты бы доверил наркоманке транспортировку сто граммового пакета наркотика, стоимостью пять долларов грамм? — спросила Варька, когда я расстался с Матвеем.
— Он же отравленный был, наркотик этот.
— Эта, как ты говоришь, «отрава» тоже на дороге не валяется и в аптеках не продается. Ее еще синтезировать надо, а это целый процесс, — возразила она. — Надя–то начала нюхать сразу после посещения туалета. До этого она вела себя нормально.
— То есть, когда она пришла в ДК и увидела меня, пакета при ней не было?
— Она бы не удержалась, Вик. Я сужу по тому, что видела в квартире Зои.
Ком тошноты вновь подступил к моему горлу, но я удержался.
— Все это не объясняет однако, — отхлебнув крохотный глоток «Бакарди» напомнил я, — откуда она меня знает.
— Из Ленкиного дневника, конечно, — усмехнулась Варька. — Сейчас он лежит в нашей «копейке» под сиденьем водителя.
— Дневника?! — с плеч вдруг свалилась огромная тяжесть. Так значит Ленка, моя Ленка, мой милый ласковый ребенок так никому ничего и не рассказала. Все наши глупости, сумасбродные шалости она оставила нам двоим, доверив их только бумаге.
— Да, — кивнула моя хозяйка. — Ленка вела дневник. Чему ты удивляешься? Для девочки ее возраста это вполне естественно. В нем есть даже стихи посвященные тебе.
— Варя, а можно?..
— Нет! — сухо отрезала она. — Нельзя читать чужие письма и чужие дневники.
— Но ты же!..
— Еден дас зайнер, — глядя мне прямо в глаза негромко произнесла Варька. — Каждому свое. Я бы очень хотела быть такой, как ты. А ты, по глупости, быть может, очень хотел бы…