Его разрывала горючая смесь чувств, в голове бились множество мыслей, которые сводили с ума и заставляли забыть себя от гнева, трепещущего внутри. Сейчас была единственная цель: найти Волан-де-Морта. Хоть из-под земли достать!
У Тома не укладывалось в голове, как легко Волан-де-Морт смог обсчитаться с пророчеством. Как, чёрт побери, он не стремился выяснить вторую его часть до принятия решения убить Гарри Поттера?! Почему он на мгновение не задумался о том, что в не услышанном куске находится информация, что способна в корне изменить ситуацию?! Ведь так оно и было! Пророчество было бы пустым звуком, если он знал, что мальчишку лучше не трогать, и тогда никакого равного ему по силе ребёнка не было бы! Более того, продолжая дальше находиться в неведении, Волан-де-Морт пытается воплотить в жизнь конец предсказанных слов — убить мальчика, не понимая, что Поттер наделён чем-то… чем? Что у него появилось после отметки такого, что этот простой с виду паренёк может тягаться с Волан-де-Мортом по силе?
Мысли о поступках Тёмного лорда медленно и беспощадно убивали. Том чувствовал, как ему отвратительно от такой безмозглости и непредусмотрительности. Где же его любопытство? Где жажда обладать знаниями и убедиться, что поступает правильно? Неужели он стал таким? Как он стал таким?!
В смеси яростной злости Том ощущал не только отвращение, но и впервые зародившийся в душе стыд. Какого чёрта ему стыдно?!
Он закипал. Даже магия не могла задушить гнетущие чувства и пробудить хоть какую-то выдержку. Том не вспоминал про Гермиону, которой сейчас было явно слишком плохо, не обращал внимания на ужасное жжение во всей сущности, полностью погружённый в единственную мысль — найти Волан-де-Морта.
Казалось, за несколько мгновений он оказался в первой зале дома Малфоев, устремив взгляд на Люциуса Малфоя, сидящего в кресле с какой-то ветхой книгой в руках. Стремительно шагая к нему, грудным голосом он нарушил тишину, царящую в комнате:
— Где он?
Малфой встрепенулся так же, как и остальные присутствующие.
— Что? — хрипло переспросил он, застигнутый врасплох.
Том остановился посреди комнаты, широко расставив ноги и обхватив ладонью, держащей палочку, другую ладонь. Его тёмный пристальный взгляд вонзился в сереющее лицо Люциуса, который отшатнулся от спинки кресла и сощурил глаза.
— Волан-де-Морт где? — повторил вопрос Том настолько холодно, что Малфой снова ответил не сразу.
— Какое ты имеешь?..
— Как ты смеешь так называть его?! — опередила Беллатриса, поднимаясь с дивана в другом углу комнаты.
Том резко перевёл на неё блестящий взгляд и невольно сжал плотнее губы, превратив их в тонкую полоску.
— Какое ты имеешь право говорить о нём так, словно он тебе ровня, мальчик?! — более высоким голосом продолжила та, делая несколько медленных шагов в его сторону.
— Я спрашиваю: где он? — не помня себя от раздражения, почти прошипел Том, переводя взгляд на Малфоя, тоже встающего со своего места.
— Послушай, парень, — протяжно заговорил тот, расправив плечи и сделав несколько шагов ему навстречу, — ты находишься в моём доме и…
— Я ещё раз спрашиваю: где Волан-де-Морт?! — прорычал Том.
Люциус только открыл рот, но его опередила Беллатриса, стремительно приближаясь к нему.
— Безмозглый мальчишка! Тебя следует проучить, как следует, чтобы!..
— Я бы не советовал так разговаривать со мной, мадам Лестрейндж, — твёрдо произнёс Том, посмотрев на Беллатрису уничтожающим взглядом.
Та остановилась, сощурила глаза и скривила губы. В то же мгновение из её палочки вылетело проклятье, но Том моментально отразил его, направив луч в сторону книжной полки, которая треснула и медленно стала рушиться.
— Прекратите устраивать балаган! — воскликнула Нарцисса то ли с испугом, то ли с негодованием, подскочив с дивана.
— А наш мальчик умеет защищаться? — насмешливо прошипела Лестрейндж, опустив голову и заглядывая в тёмные глаза исподлобья.
Том немного вздёрнул подбородок, взглянув на женщину сверху вниз, и ровным голосом произнёс:
— У всех настолько поехала крыша, что вы готовы собачиться со своими же людьми?
— Ты здесь никто, милый мальчик, — скривилась Беллатриса, делая к нему ещё несколько шагов.
— Во всяком случае, лучше так, чем быть пресмыкающимся псом в ногах Волан-де-Морта, принося ему каждое утро в зубах газету, — насмешливо отозвался Том, на секунду взглянув на Малфоя.
Яркая вспышка осветила комнату, но Том снова среагировал молниеносно, отбивая мощное заклинание, а следом за ним ещё заклинание от Люциуса. У мужчины лицо покраснело, а очертания исказились и ожесточились.
— Как ты смеешь такое говорить, щенок?! — взвизгнула Беллатриса, бросая очередное заклинание.
Том сделал несколько шагов назад, отбивая проклятия и пытаясь уловить каждый жест двух волшебников.
— Прекратите драться в моём доме! — в гуле щёлкающих вспышек раздался пронзительный голос Нарциссы, но её семья не собиралась отступать.
— Мерзавец! — кричала Беллатриса, резко очерчивая палочкой заклинания. — Щенок!
Том потерял себя от слепой ярости. Как эти псы смеют нападать и сражаться с ним?!
Переставая отражать заклинания, он мгновенно скопил в ладонях белеющую энергию до треска в волшебной палочке и выплеснул её вперёд, поражая летящие в него заклинания и создавая волну, моментально стремящуюся к противникам. Воздух вокруг гулко завибрировал и ослепил присутствующих, снося толстые ковры на полу, практически сваливая с ног Беллатрису, Люциуса и Нарциссу. Последняя спряталась за диван, а её сестра покачнулась и, широко распахнув безумные глаза, уставилась на Тома.
Лишь на секунду волшебники замерли, как будто остановилось время, а затем комната ожила, и засверкали яркие вспышки, неукротимо обрушиваясь на Тома. Ему пришлось отступать, сдерживая необузданный напор разозлившихся взрослых магов, которые не снесли подобного отношения в своём доме. Взмахи палочки становились едва различимыми, но силы и мощи практически не хватало на то, чтобы укротить взбешённых противников. Том отбивался, изредка посылая атакующие заклинания, и отступал к дальней стене, пятясь под натиском. Он ненавидел, когда кто-то пытался зажать его в угол, считая, что способен справиться с ним. Если бы эта была дуэль, где противник один, то Том не сомневался в своей изобретательности, знаниях, умениях и мастерстве, но нападавших было двое, и не зря же они были приближёнными Волан-де-Морта! Но разве он позволит себе остаться побеждённым?
Заметив, как Беллатриса перешла к непростительному заклинанию, пытаясь свалить его с ног и замучить болезненными ощущениями, Том обезумел. Он почувствовал, как неизведанная энергия внутри тела заколебалась, задрожала и затрещала, словно вулкан, собираясь вырваться наружу кипящей и свистящей лавой. Глаза заполыхали огнём, зрачки перестали видеть хоть что-то, превращая убранство комнаты и силуэты нападающих в размытые оттенки антрацитового цвета густой краски. В душе неожиданно завихрилась чужая магия, увеличивая мощь и переплетаясь с собственной. В ушах затрещали разряды тока, и буквально за секунду звук оглушил Тома. Он ощутил невероятную и неукротимую жарящую изнутри магию, придающую чувство силы, превосходства и величественности. Ладонь невольно дрогнула в коротком жесте, а следом послышался звук бьющегося стекла и чудовищно оглушительного взрыва.
Том не понял, как отшатнулся и прижался к стене, ощущая невероятную дрожь во всём теле и ужасное головокружение. Его трясло как в лихорадке, но раскалённая магия удерживала на ногах и моментально восполняла силу, не давая утратить координацию. В глазах рябили чёрные пятна, но вся сущность интуитивно улавливала любое движение. Он словно почувствовал каждой клеточкой тела, как Беллатрису и Люциуса отбросило назад от наэлектризованного взрывного удара. Яростное тепло, бешено струящееся в крови, невероятно жалило каждый волокон нерва, — Том чувствовал внутри чужое присутствие, нестерпимо желающее снести всё на своём пути. Он ощущал, как агрессивные, взбудораженные и решительные эмоции Гермионы поддерживали его и наделяли чем-то необузданным и сокрушительным, дополняя собственную ярость и мощь.