— Молчать! — раздражённо рявкнул тот. — Мы оба понимаем, что я имею ввиду! И разве не ты говорил, что можно верить только себе?
— Очевидно, ты так и не воспользовался этим правилом, иначе не положился бы на этих идиотов, которые моментально раскрыли себя, а потом прибежали ныть тебе, что какой-то юнец шарахнул их до потери сознания! И это твои соратники?!
Волан-де-Морт крутанул в руке палочку, и в эту же секунду открылась дверь, а в неё вошёл Долохов.
— Я выяснил, кто учудил разгром в аврорате.
— Подожди, — раздражённо отозвался тот, переводя взгляд на Тома, затем снова посмотрел на Антонина и махнул рукой. — Хотя нет, останься. Я почти закончил.
— Мы не закончили, — тихо ответил Том.
— Теперь послушай меня, — спокойно заговорил Волан-де-Морт. — Делаю вид, что последних двадцати минут не существовало. Можешь дальше вынюхивать у той девчонки любую полезную информацию, но докладывать обо всём мне. Я же, в свою очередь, отзываю Лестрейнджей и даю тебе свободу.
— Я и рассчитывал обо всём докладывать тебе, — невинно отозвался Том.
— Но если я почую хоть малейшую перемену ветра…
— Ты серьёзно думаешь, что я…
— Пока что думаешь ты, а я действую, — оборвал тот.
Том посмотрел на невозмутимого Антонина и обратно повернулся к Волан-де-Морту.
— Отчёт каждую неделю устроит?
— Вполне, — слабо кивнул тот.
— И скажи своим собакам, чтобы держались от меня подальше, иначе в следующий раз я не побрезгую непростительными.
Волан-де-Морт ничего не ответил, отвернулся и неторопливо прошёл к письменному столу, чтобы сесть за него. Том закусил губу, проводив все движения взглядом, посмотрел на Антонина, крутанулся на каблуке и направился к выходу. Не успел Долохов заговорить, как он обернулся и произнёс:
— И последнее. Научись признавать свои слабости.
— О чём ты? — раздражённо спросил Волан-де-Морт.
— Видеть в Поттере конкурента и пытаться воевать с ним, то же самое, что и считать своих псов искусными магами, которые не способны не то, чтобы выполнить такое простое поручение, как следить за мной, не раскрыв себя, но и справиться с детишками, помешавшими тебе добыть пророчество.
Том издал смешок и закрыл за собой дверь, услышав, как по другую сторону что-то щёлкнуло и неприятно скрипнуло.
Только на следующий день Антонин пришёл к нему, чтобы рассказать об успешном завершении операции. Лестрейнджи получили взбучку за проваленное задание, Волан-де-Морт утихомирился со слежкой, даже не поручив ему следить за Томом, но вместо этого появилось другое обстоятельство.
— Мне пришлось рассказать, что я там был, и как ты шарахнул Лестрейнджей. Детально.
— И? — с наигранным спокойствием отозвался Том, разглядывая голые ветки в окно.
— Поручил выяснить всё об этом проклятье.
Он затянул молчание, затем повернулся к Антонину и заглянул в стальные глаза.
— Не рассчитывай, что я помогу тебе в этом.
— Явно ты сам не знаешь, что это было, — невозмутимо продолжил тот.
— Допустим, — закусив губу, отозвался Том. — Но раз Волан-де-Морт поручил тебе разобраться в этом, то я не прочь и сам узнать, что это было.
Антонин кивнул и добавил:
— Руквуд признался, что он навёл бардак в аврорате.
— В самом деле? — слегка удивился тот, подходя к креслу.
— Угу, — самодовольно протянул Долохов. — Я же говорил, что это он.
— И с какой целью он подорвал защиту школы?
— Для Малфоя-младшего, чтобы тот смог заполучить кое-какую вещь для починки Исчезательного шкафа. Того шкафа, что связан с другим, стоящим у Горбина в магазинчике.
Всё сходилось. В тот день, когда защита школы надломилась, а Гермиона попала в повторяющийся день, Малфой рано утром покидал замок, чтобы получить недостающий артефакт, способный починить шкаф и пропустить Пожирателей смерти внутрь защищённых стен. Но всем нутром Том чувствовал, что что-то здесь не так, и только спустя пару минут понял, что именно.
Аврорат подвергся проникновению поздно вечером, когда Том направлялся в дом к Лестрейнджам, чтобы добиться встречи с Волан-де-Мортом, а не утром, когда возился ещё с Грейнджер!
— Ты уверен, что Руквуд признался во всём, и цель проникновения была именно такой? — нетерпеливо спросил он.
— Абсолютно, — легко отозвался Антонин, показав слабую улыбку. — Только он не смог передать Малфою необходимое.
— Почему?
— Ему не удалось воспользоваться замешательством аврората и подступить к школе.
Хорошо, Малфой мог заниматься какими-то другими делами рано утром на территории замка или в запретном лесу. Том решил, что этот момент можно упустить — он не играет никакой роли. Но…
— Почему он сразу не признался в этом Волан-де-Морту?
— Потому что появился ты, и я тебе рассказывал, какое отношение ты имеешь к нему. В его голове созрел план, как подставить тебя. На его же подаче Тёмный лорд приказал следить за тобой.
И ради этого стоило молчать, чтобы потом попасть под гнёт и ярость Волан-де-Морта? Либо Руквуд слишком глупый, либо Том снова чего-то не понимает.
— Как-то всё складно у тебя выходит, Долохов, — задумчиво протянул он, достал из кармана сигарету и зажал между губ. — Это какая такая месть кипела у Руквуда в крови, что он решился провернуть махинацию за спиной Волан-де-Морта, особо не касающуюся его, но соврать об этом?
— Не знаю, он был раздавлен смертью сестры, — пожал безмятежно плечами Антонин, — и не всё ли равно уже?
Том затянулся сигаретой и, едва шевеля губами и выпуская дым изо рта, беззвучно самому себе прошептал:
— Не всё равно.
Если исходить из мысли, что как для него устроили заварушку в министерстве, то кто-то знал, что он появится именно в этот день. Кто-то знал, что ему нужен доступ в школу. Кто-то знал, что нужен потому, что там находится Гермиона.
Руквуд, который провёл многие годы бок о бок с ним после того, как Астрид стала пускать слюни в его сторону? Хоть Антонин и утверждает, что Август преисполнен к нему ненавистью, но, может быть, Том вернётся в своё время, ничего не помня, однако невольно даст какую-то подсказку о своём приходе, а тот будет скрывать своё истинное отношение к нему, чтобы Волан-де-Морт не заподозрил никакой связи между ними? Водя за нос всех, ведь даже Долохов верит в слепую ненависть Августа к нему. Может быть, он тайный союзник, ожидающий удобного момента, чтобы поговорить с ним?
Или другой вариант: это не Руквуд провернул обманку в министерстве, и не важно, что он признался в несовершённых деяниях Волан-де-Морту. Ведь под его пытками можно признаться в чём угодно, лишь бы отстали! Но кто тогда остаётся?
Том пристально посмотрел на безмятежно ютящегося в кресле Долохова, который направил взгляд к окну, рассматривая плывущие тяжёлые тучи на небе.
— Антонин, — спокойно обратился он, — расскажи поподробнее, что было в жизни Волан-де-Морта после того, как прошло собрание в Берлине? Я хочу знать всё.
========== Глава 11. Для ярких воспоминаний ==========
Гермиона резко открывает глаза, в очередной раз замечая, как тяжело дышит после неясного, неразборчивого и тревожного сна. Она поднимается и садится на кровать и рассеяно переводит взгляд на пол. Привычка.
Уже больше недели ей снится какая-то чепуха, вызывающая тревожность и напряжение. Часто видит, как злосчастный шарик Лаванды заполняется густым антрацитовым туманом — Гермиона пытается выпустить его из рук, отцепить пальцами, выронить на пол, разбить о стену, лишь бы избавиться, но бесполезно: шарик пристал к ней навсегда, и это осознание под конец сна сводит Гермиону с ума, доводя сначала до раздражения, психа, злости, а затем до отчаяния и слёз.
Не редко она находит книгу в тёмном, зловещем переплёте, открывает её и невольно морщится от того, что сердце почему-то делает взволнованный кульбит, пробуждая страх, смешанный с омерзением. Перелистывает страницы, разглядывает иллюстрации, вчитывается в смутно знакомые строчки и понять не может — откуда их помнит? Гермиона читает, как разорвать свою душу, что нужно сделать и чем пожертвовать, ощущает, словно когда-то разрывала себя или только собиралась. С каждым прочитанным абзацем вспоминает о текст больше, припоминает, что читала, проникается к тёмной магии и пытается вспомнить, что её связывало с этой книгой? Да, и где она её нашла?