Это был единственный шаг, который он успел сделать. Он понял, откуда исходит запах, даже стоя снаружи.
На полу лежало тело. Оно находилось ближе к передней части, в нескольких футах от сложенных вещей в задней части: маленьких шкафчиков, картонных коробок и ящиков из-под молока, заполненных всяким хламом.
Это было тело женщины, которой, похоже, не было и тридцати лет. Куинн не видел на ней явных ран, но вокруг было много крови. Она уже не была влажной или липкой, так как успела засохнуть на бетонном полу.
Женщина была бледна как лист бумаги, глаза широко раскрыты, взгляд потухший и безжизненный. На мгновение Куинну показалось, что она смотрит прямо на него.
Он почувствовал, как в его горле рождается крик. Отойдя от своей страшной находки, так и не издав ни звука, Куинн достал из кармана телефон и набрал 911. Он не был уверен в том, что он звонит туда, куда положено звонить в таких случаях, но ничего другого ему в голову не приходило.
Когда прозвучал сигнал вызова и ему ответил диспетчер, Куинн попытался отойти, но обнаружил, что не в силах оторвать глаз от жуткого зрелища, его взгляд был прикован к мёртвой женщине на полу блока.
ГЛАВА 3
Ни Макензи, ни Эллингтон не хотели пышной свадьбы. Эллингтон утверждал, что успел пресытиться всей этой свадебной чехардой с первым браком, но тем не менее хотел, чтобы Макензи получила от свадьбы всё, о чём мечтала. Её же вкусы были весьма просты. Она была бы совершенно счастлива провести церемонию в обычной церкви. Ни колокольчиков, ни свиста гостей, ни притянутой за уши парадности.
Но вскоре после помолвки им позвонил отец Эллингтона. Отец, который никогда не принимал участия в жизни Эллингтона, поздравил его, а также сообщил, что он не сможет присутствовать на свадьбе, так как там будет мать Эллингтона. Однако он компенсировал своё отсутствие, связавшись с очень богатым другом в Вашингтоне и арендовав для них «Меридиан-Хаус». Это был почти непристойно дорогой подарок, однако, именно благодаря ему был закрыт вопрос с непосредственной датой свадьбы. Как оказалось, отец Эллингтона сам назначил конкретную дату: 5 сентября, через четыре месяца после помолвки.
И хотя до этого дня оставалось ещё два с половиной месяца, свадьба казалась гораздо ближе, когда Макензи стояла в саду рядом с «Меридиан-Хаус». День был прекрасным, и всё в этом месте, казалось, было только недавно украшено и благоустроено.
Я бы вышла за него замуж прямо здесь уже завтра, если бы могла, подумала она. Как правило, Макензи не поддавалась девчачьим порывам, но что-то в идее жениться здесь заставляло её чувствовать себя как-то по-особенному - это чувство было странной смесью романтичности и восторженности. Ей нравилась атмосфера старины в этом месте: его простое тёплое очарование и, конечно, сады.
Эллингтон подошёл к ней сзади и обнял за талию. «Похоже... это - то самое место».
«Да, - сказала она. - Мы должны поблагодарить твоего отца. Снова. Или, может быть, просто отозвать приглашение твоей матери, чтобы пришёл он».
«Думаю, уже слишком поздно, - сказал Эллингтон. - Тем более, та женщина, что идёт по тротуару справа от нас, и есть моя мать».
Макензи посмотрела в ту сторону, на которую показывал её жених и увидела пожилую женщину, к которой годы были весьма благосклонны. На ней были чёрные солнцезащитные очки, которые делали её настолько привлекательной и утончённой, что это даже немного раздражало. Заметив Макензи и Эллингтона, стоявших между двумя большими клумбами с цветами и кустарником, она помахала им с излишним энтузиазмом.
«Она выглядит просто замечательно», - сказала Макензи.
«Как и шоколадные батончики. Но если их есть, гниют зубы».
Макензи не смогла удержаться от короткого смешка, и в этот момент к ним присоединилась мать Эллингтона.
«Надеюсь, Вы Макензи», - сказала она.
«Да, это я», - ответила Макензи, не зная, как относиться к этой фразе.
«Конечно, это Вы и есть, дорогая, - сказала она, лениво обнимая и широко улыбаясь Макензи. - А я Фрэнсис Эллингтон... но только потому, что менять фамилию слишком хлопотно».
«Привет, мама», - сказал Эллингтон, обнимая её.
«Сынок. Боже мой, как вам двоим удалось зарезервировать это место? Оно просто великолепно!»
«Я достаточно долго проработал в Вашингтоне, чтобы подружиться с нужными людьми», - солгал Эллингтон.
Макензи внутренне съёжилась. Она прекрасно понимала, почему он считал необходимым лгать, но в то же время чувствовала себя не в своей тарелке оттого, что участвует в спектакле, разыгрываемым перед будущей свекровью.